Законодательство Выдержки из законодательства РФ Законы Постановления Распоряжения Определения Решения Положения Приказы Все документы Указы Уставы Протесты Представления ПОСТАНОВЛЕНИЕ Европейского суда по правам человека от 29.04.1999 "ДЕЛО "АКВИЛИНА (AQUILINA) ПРОТИВ МАЛЬТЫ" [рус., англ.] Официальная публикация в СМИ: Постановление на русском языке подготовлено для публикации в системах КонсультантПлюс. Постановление на английском языке получено с сервера Европейского суда по правам человека . Тип документа Многосторонний документ (кроме СНГ) Договаривающиеся стороны Текст Постановления на английском языке см. в документе. [неофициальный перевод] <*> ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА БОЛЬШАЯ ПАЛАТА ДЕЛО "АКВИЛИНА (AQUILINA) ПРОТИВ МАЛЬТЫ" (Жалоба № 25642/94) ПОСТАНОВЛЕНИЕ (Страсбург, 29 апреля 1999 года) -------------------------------- <*> Перевод на русский язык Берестнева Ю.Ю. По делу "Аквилина против Мальты" Европейский суд по правам человека (далее - Европейский суд) в соответствии со статьей 27 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод с изменениями, внесенными Протоколом № 11 к Конвенции <*>, и соответствующими положениями Регламента Суда <*>, заседая Большой палатой в составе: -------------------------------- <*> Примечание Секретаря-Канцлера. Протокол № 11 к Конвенции и Регламент Суда вступили в силу 1 ноября 1998 г. Л. Вильдхабера, Председателя Палаты, Э. Пальм, А. Пастора Ридруехо, Л. Феррари Браво, Дж. Бонелло, Е. Макарчика, П. Куриса, Р. Тюрмена, Ж.-П. Коста, Ф. Тюлькенс, В. Стражнички, М. Фишбаха, В. Буткевича, Й. Касадеваля, Х.С. Грев, А.Б. Бака, С. Ботучаровой, судей, а также при участии М. де Сальвиа, Секретаря-Канцлера Суда, заседая 13 января и 31 марта 1999 г. за закрытыми дверями, вынес на последнем заседании следующее Постановление: ПРОЦЕДУРА 1. Дело было передано в Европейский суд 31 июля 1998 г. властями Мальты в соответствии с бывшей статьей 19 Конвенции <*> в трехмесячный срок согласно требованиям пункта 1 бывшей статьи 32 и бывшей статьи 47 Конвенции. Дело было инициировано жалобой (№ 25642/94), поданной 7 июля 1994 г. в Европейскую комиссию по правам человека (далее - Европейская комиссия) против Республики Мальта гражданином Мальты Джозефом Аквилиной (Joseph Aquilina) в соответствии с бывшей статьей 25 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. -------------------------------- <*> Примечание Секретаря-Канцлера. С момента вступления в силу Протокола № 11 к Конвенции, который дополнил статью 19 Конвенции, Европейский суд начал действовать на постоянной основе. Обращение властей Мальты относилось к бывшей статье 48 Конвенции. Целью обращения было получение решения относительно того, свидетельствуют ли приведенные в деле факты о нарушении государством-ответчиком своих обязательств согласно пункту 3 статьи 5 Конвенции. 2. В ответе на запрос, подготовленный и направленный в соответствии с подпунктом "d" пункта 3 правила 33 бывшего Регламента Суда A <*>, заявитель сообщил о своем желании принять участие в разбирательстве по данному делу и назначил адвоката для представления его интересов в Европейском суде (правило 30 Регламента). -------------------------------- <*> Примечание Секретаря-Канцлера. Регламент A применяется ко всем делам, переданным в Европейский суд до вступления в силу Протокола № 9 к Конвенции (1 октября 1994 г.), а после его вступления в силу и до 31 октября 1998 г. - только к делам, касающимся государств, не подписавших Протокол № 9 к Конвенции. 3. В качестве Председателя Палаты, которая изначально была сформирована (бывшая статья 43 Конвенции и бывшее правило 21 Регламента Европейского суда) в целях рассмотрения, в частности, процессуальных вопросов, которые могут возникнуть до вступления в силу Протокола № 11 к Конвенции, Р. Бернхардт, являвшийся в то время Председателем Европейского суда, действуя через Секретаря-Канцлера Европейского суда, провел консультации с властями Мальты, представителем заявителя и представителем Европейской комиссии по вопросу организации письменной процедуры. В соответствии с последующими указаниями Секретарь-Канцлер Европейского суда получил меморандумы заявителя и властей Мальты 18 ноября и 20 ноября 1998 г., соответственно. 23 ноября 1998 г. заявитель представил свои уточненные требования о возмещении расходов и издержек в соответствии со статьей 41 Конвенции. По запросу Секретаря-Канцлера Суда и в соответствии с указаниями Председателя Европейского суда 1 декабря 1998 г. Европейская комиссия представила материалы по находившемуся в ее производстве делу. 9 декабря 1998 г. власти Мальты представили замечания относительно требований заявителя по статье 41 Конвенции. 4. После вступления в силу 1 ноября 1998 г. Протокола № 11 к Конвенции, а также в соответствии с положениями пункта 5 статьи 5 этого Протокола дело было передано на рассмотрение в Большую палату Европейского суда. Большая палата включала в себя ex officio Дж. Бонелло, судью, избранного от Мальты (пункт 2 статьи 27 Конвенции и пункт 4 правила 24 Регламента Суда), Л. Вильдхабера, Председателя Суда, Э. Пальм, заместителя Председателя Европейского суда, а также Ж.-П. Коста и М. Фишбаха, заместителей Председателей Секций Европейского суда (пункт 3 статьи 27 Конвенции, пункт 3 и подпункт "a" пункта 5 правила 24 Регламента Суда). Другими судьями Большой палаты стали А. Пастор Ридруехо, Е. Макарчик, П. Курис, Р. Тюрмен, Ф. Тюлькенс, В. Стражничка, П. Лоренсен, В. Буткевич, Й. Касадеваль, Х.С. Грев, А.Б. Бака и С. Ботучарова (пункт 3 правила 24 и пункт 4 правила 100 Регламента Европейского суда). Впоследствии судья П. Лоренсен не смог принять участие в дальнейшем рассмотрении дела и был заменен судьей Л. Феррари Браво (подпункт "b" пункта 5 правила 24 Регламента Суда). 5. Председатель Большой палаты решил, что отсутствовала необходимость в приглашении представителя Европейской комиссии принять участие в судебном разбирательстве в Большой палате (правило 99 Регламента Европейского суда). Письмом от 11 декабря 1998 г. Председатель Большой палаты уведомил власти Мальты о предварительном вопросе, который, как он полагал, должен быть поставлен властям Мальты. 4 января 1999 г. власти Мальты представили в Секретариат Европейского суда свой ответ на вопрос. 19 января 1999 г., после проведения слушаний по делу, власти Мальты попытались представить дополнительные замечания. Председатель Большой палаты отказал в этом властям Мальты. 6. В соответствии с решением Председателя Большой палаты открытое слушание дела одновременно с делом "T.W. против Мальты" (T.W. v. Malta) (жалоба № 25644/94) состоялось во Дворце прав человека в г. Страсбурге 13 января 1999 г. В Европейский суд явились: a) от властей Мальты: А. Борг Бартет (A. Borg Barthet), Генеральный прокурор Мальты, Уполномоченный Мальты при Европейском суде по правам человека, С. Камилльери (S. Camilleri), заместитель Генерального прокурора Мальты, Л. Квинтано (L. Quintano), старший советник, советники; b) от заявителя: Дж. Бринкат (J. Brincat), адвокат, Б. Берри (B. Berry), адвокат, советники. Европейский суд заслушал обращения А. Борга Бартета и Дж. Бринката, а также их ответы на вопрос, заданный одним из судей. ФАКТЫ I. Обстоятельства дела 7. Заявитель, Джозеф Аквилина, 1974 года рождения, является гражданином Мальты и проживает в г. Корми (Qormi) (Мальта). В рассматриваемое время заявитель, являвшийся рабочим, состоял в отношениях с 15-летней девушкой, на которой впоследствии женился. A. Арест заявителя, содержание под стражей, ходатайство об освобождении под залог и судебное разбирательство 8. Заявитель был арестован полицией 20 июля 1992 г. и заключен под стражу на два дня для производства допроса. 9. 22 июля 1992 г. около 11:00 он был доставлен к судье мирового суда. Обвинение было зачитано инспектором полиции. В обвинении утверждалось, что заявитель лишил девственности свою подругу в общественном месте (преступление, включающее в себя действия сексуального характера) и угрожал ее семье. Заявитель заявлял о своей невиновности. 10. Заявитель утверждал (однако данные его утверждения не были прокомментированы властями Мальты), что его адвокат требовал его безусловного освобождения, ссылаясь на его юный возраст и отсутствие каких-либо причин для его содержания под стражей. Судья попросил адвоката заявителя подать ходатайство об освобождении под залог. Адвокат заявителя подал ходатайство об освобождении под залог, в котором утверждалось, что заявитель отрицал все предъявленные ему обвинения и, принимая во внимание его юный возраст и иные имеющие отношение к делу обстоятельства, просил о его предварительном освобождении. 23 июля 1992 г. исполняющий обязанности секретаря мирового суда направил ходатайство Генеральному прокурору Мальты, которому было предоставлено два дня для ответа. 11. 24 июля 1992 г. Генеральный прокурор Мальты отклонил ходатайство об освобождении под залог, и судья, к которому заявитель был доставлен 22 июля 1992 г., решил приостановить рассмотрение дела. 12. 31 июля 1992 г. другой судья, проводя судебное следствие, заслушав показания предполагаемой потерпевшей (но не заявителя), вынес приказ об освобождении заявителя. 13. 1 марта 1993 г. заявитель был признан виновным в лишении своей подруги девственности в общественном месте. Судья, принимая во внимание отсутствие насилия, юный возраст заявителя, его предшествующее хорошее поведение, тот факт, что он был помолвлен с девушкой и то, что большая часть вменяемых половых актов имела место, когда ему еще не исполнилось 18 лет, условно освободил его на поруки. B. Конституционная жалоба заявителя 14. 23 июля 1992 г. заявитель подал конституционную жалобу в Первую палату Суда по гражданским делам, утверждая, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в том, что судья, к которому он был доставлен днем ранее, не обладал полномочиями по его освобождению на этой стадии. Поскольку ему были предъявлены обвинения, максимальное наказание за совершение которого предусматривает более трех лет лишения свободы, ходатайство об освобождении под залог должно было быть направлено Генеральному прокурору Мальты до принятия по нему решения. Кроме того, исполняющий обязанности секретаря направил ходатайство Генеральному прокурору Мальты не в тот же день, как того требует закон, а на следующий день. 15. Было принято решение, что конституционная жалоба заявителя будет рассмотрена в ходе судебного заседания 30 июля 1992 г. 16. 30 июля 1992 г. Первая палата Суда по гражданским делам, отметив, что заявитель не был уведомлен о слушании жалобы, решила отложить ее рассмотрение до 6 августа 1992 г. 17. Первая палата Суда по гражданским делам вынесла Решение по конституционной жалобе заявителя 25 ноября 1993 г. Она кратко рассмотрела судебное разбирательство по делу заявителя, отметив, что 22 июля 1992 г. заявитель подал ходатайство об освобождении под залог, которое было направлено Генеральному прокурору Мальты 23 июля 1992 г., что Генеральный прокурор Мальты оставил его без удовлетворения менее чем через 24 часа, что 24 июля 1992 г. мировой суд отложил вынесение приговора и что 31 июля 1992 г. он принял решение освободить заявителя после получения показаний потерпевшей. По существу жалобы Первая палата Суда по гражданским делам постановила, что положения статьи 575 Уголовного кодекса Мальты, которые требуют письменного уведомления Генерального прокурора Мальты, противоречили положениям пункта 3 статьи 5 Конвенции относительно незамедлительного рассмотрения ходатайства об освобождении под залог. Она также признала нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в связи с поздним уведомлением исполняющим обязанности секретаря Генерального прокурора Мальты. В качестве компенсации суд присудил заявителю 100 мальтийских лир. 18. Ответчики по делу - комиссар полиции, исполняющий обязанности секретаря суда, Генеральный прокурор Мальты и Премьер-министр Мальты обратились с апелляционной жалобой в Конституционный Суд Мальты. 19. 13 июня 1994 г. Конституционный Суд Мальты отменил Решение Первой палаты Суда по гражданским делам. Он постановил, что то, что в действительности имело место, не нарушило основополагающих прав заявителя, гарантированных пунктом 3 статьи 5 Конвенции. Он также постановил взыскать с заявителя расходы. II. Применимое национальное законодательство и правоприменительная практика A. Статья 137 Уголовного кодекса Мальты 20. Статья 137 Уголовного кодекса Мальты предусматривает: "Судья, который в рамках своих полномочий не рассматривает или отказывается рассмотреть законную жалобу относительно незаконного содержания под стражей, а также любой сотрудник полиции, который по подобной поданной ему жалобе не сможет доказать, что он сообщил о ней своему вышестоящему начальству в течение 24 часов, должен, при признании его виновным, быть подвергнут наказанию в виде лишения свободы на срок от одного до шести месяцев". 21. В своем Постановлении от 7 января 1998 г. по делу "Кармело Сант против Генерального прокурора Мальты" (Carmelo Sant v. Attorney-General) Конституционный Суд Мальты отклонил довод лица, подавшего жалобу, относительно того, что статья 137 Уголовного кодекса Мальты предусматривает только наказание, а не средство правовой защиты. Согласно мнению Конституционного Суда Мальты, если бы подлежал рассмотрению вопрос о способе применения данной статьи, то был бы сделан вывод, аналогичный тому, к которому пришел Председатель суда Джон Дж. Кремона (John J. Cremona). Последний в своих научных трудах утверждал, что хотя предписание о представлении арестованного в суд не является по существу частью обычного права Мальты, в Уголовном кодексе Мальты содержатся два положения, а именно статьи 137 и 353, которые, взятые вместе, могут рассматриваться в качестве положений, предоставляющих справедливую и эффективную гарантию личной свободы. 22. В Европейском суде стороны ссылались на следующие примеры дел, в которых применялась статья 137 Уголовного кодекса Мальты. 13 июня 1990 г. Первая палата Суда по гражданским делам распорядилась взять под стражу на 24 часа Кристофера Кремону (Christopher Cremona) за оскорбление суда. Задержанный подал апелляционную жалобу на основании статьи 1003 Гражданского процессуального кодекса. В отношении К. Кремоны Генеральный прокурор, применив статью 137 Уголовного кодекса Мальты, потребовал, чтобы мировой суд предписал исполняющему обязанности секретаря суда и комиссару полиции доставить К. Кремону в суд и чтобы любой из них немедленно освободил его. Апелляционная жалоба К. Кремоны приостановила исполнение судебного решения, и в результате этого его продолжавшееся содержание под стражей было незаконным. Мировой суд согласился с требованием Генерального прокурора Мальты. Ибрагим Хафес Эд Дегвей (Ibrahim Hafes Ed Degwej), после крещения - Джозеф Леопольд (Joseph Leopold), ссылался на статью 137 Уголовного кодекса Мальты, чтобы оспорить свое продолжительное и необоснованное содержание под стражей в дополнение к указанию о передаче дела. Он утверждал, что его содержание под стражей, которое началось в ноябре 1983 года, являлось незаконным по причине его неопределенной продолжительности. 4 июля 1995 г. мировой суд предписал уведомить Генерального прокурора Мальты и, выслушав его мнение, также 4 июля 1995 г. принял решение отклонить жалобу. 28 апреля 1997 г. Иоахим, он же Джек, Спаньол (Joachim sive Jack Spagnol) ссылался на положения статьи 137 Уголовного кодекса Мальты, чтобы оспорить законность своего продолжительного содержания под стражей в течение расследования в отношении его имущества, которое было конфисковано на основании судебного приказа. Он заявлял, что содержание под стражей было незаконно продлено. Кроме того, он утверждал, что обладал незначительным имуществом. 28 апреля 1997 г. мировой суд передал материалы дела Генеральному прокурору Мальты и отказался от дальнейшего рассмотрения жалобы. 5 октября 1994 г. мировой суд отклонил ходатайство об освобождении Эмануэлы Бринкат (Emanuela Brincat). Суд отметил: "Как следует из документов, подано несколько ходатайств в настоящий суд и суд по уголовным делам для того, чтобы обвиняемый мог быть освобожден, и эти ходатайства всегда рассматривались незамедлительно, и этот факт явно свидетельствует о том, насколько ненужным и непонятным является первый параграф настоящего ходатайства в той части, в которой он ссылается на статью 137 Уголовного кодекса Мальты" (неофициальный перевод с мальтийского). 23. Кроме того, власти Мальты заявили, что если судья считал, что арест был незаконным, он был обязан дать указание освободить арестованного. На судью была возложена данная обязанность в силу положений статьи 137 Уголовного кодекса Мальты. Каждому проживающему на Мальте гарантируется, что арест не может превышать 48 часов, и представление перед судьей гарантировало, что если арестованный хотел представить какие-либо доводы, то он мог это сделать в присутствии полностью независимого лица, а не представителя органа обвинения. В связи с предписаниями о доставлении арестованного в суд (habeas corpus) на основании статьи 137 Уголовного кодекса Мальты судье не требовалось заслушивать Генерального прокурора Мальты. Тем не менее, так как это было состязательной процедурой, в которой сторона обвинения была представлена полицией, судья ожидал заслушать полицию как одну из сторон по делу при соблюдении принципа audi alteram partem и принципа равенства сторон. Это было довольно обособленное полномочие, которое отличалось от полномочия удовлетворения ходатайства об освобождении под залог. Если арест признавался судьей незаконным, тогда он должен был распорядиться освободить арестованного, и, следовательно, вопрос об освобождении под залог не возникал. Только если нельзя было доказать, что арест был незаконным, поднимался вопрос об освобождении под залог. B. Статья 353 Уголовного кодекса Мальты 24. По мнению властей Мальты, статья 353 Уголовного кодекса Мальты, рассматриваемая в совокупности со статьей 137, обеспечивает эффективную защиту личной свободы, равносильной habeas corpus (см. выше § 21). Статья 353 содержит положения о полномочиях и обязанностях полиции в отношении уголовного преследования и предусматривает: "353. 1) Каждый сотрудник полиции в должности ниже инспектора при обеспечении защиты арестованного лица должен немедленно сообщить об аресте сотруднику полиции в должности выше инспектора, который при признании оснований для ареста обоснованными должен распорядиться представить арестованного перед судом судебной полиции. В противном случае он должен освободить его. 2) Если дано распоряжение о представлении арестованного лица перед судом судебной полиции, то такое распоряжение должно быть выполнено без какого-либо неправомерного промедления, и ни в коем случае выполнение данного распоряжения не должно откладываться на срок, превышающий 48 часов". 25. Полномочия мирового суда в отношении арестованных, представших перед ним в соответствии со статьей 353 Уголовного кодекса Мальты, рассматривались in extenso в деле "Эллул". 23 декабря 1990 г. Николас Эллул (Nicholas Ellul), который был арестован по подозрению в совершении преступления, срок наказания за совершение которого составляет более трех лет лишения свободы, предстал перед мировым судом. Он утверждал, что сторона обвинения на этой стадии была обязана убедить судью, что арест был законным. В тот же день это ходатайство было рассмотрено мировым судом следующим образом: "Процедура, которая должна быть соблюдена мировым судом, действующим в качестве комиссии по расследованию, изложена в статьях 389 и 409 Уголовного кодекса Мальты. Часть 1 статьи 390 предусматривает, каким образом должно начаться разбирательство в этом суде: суд должен заслушать доклад сотрудника полиции под присягой, допросить, без присяги, обвиняемую сторону и заслушать свидетельские показания в подтверждение доклада. Срок принятия окончательного решения по этому расследованию составляет один месяц и указан в статье 401. Суд не связан никакими обязательствами по заслушиванию свидетельских показаний в подтверждение доклада. Кроме того, тот факт, что обвинители подтверждают доклад под присягой, должен быть достаточным для суда в отношении того, что имеется разумное подозрение в отношении обвиняемого лица, что оно должно находиться под арестом, с учетом предъявленного ему обвинения. Суд не осуждает тот факт, что доклад, подтвержденный под присягой, состоит из подтверждения под присягой обвинений. В конце концов, в этом прении сторон слово "доклад" означает "обвинение". Это процедура, которая соблюдена в данном деле, и она является правильной. Поэтому суд объявляет, что ходатайства обвиняемого являются необоснованными и, следовательно, отклоняет их" (неофициальный перевод с мальтийского языка). Николас Эллул подал конституционную жалобу, утверждая, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции. 31 декабря 1990 г. Первая палата Суда по гражданским делам пришла к выводу, что пункт 3 статьи 5 Конвенции не обязывает судью, которому доставлен арестованный, расследовать то обстоятельство, был ли арест этого лица осуществлен на основании разумного подозрения. Кроме того, суд счел, что пункт 3 статьи 5 Конвенции не обязывает сторону обвинения при доставлении арестованного предъявлять доказательства того, что полиция имела разумное подозрение во время ареста. 8 января 1991 г. Конституционный Суд Мальты оставил Решение Первой палаты Суда по гражданским делам без изменения. 26. 5 января 1999 г. Франсис Ксавье Борг (Francis Xavier Borg), который был арестован 40 часами ранее по подозрению в совершении преступления, наказание за совершение которого составляет более трех лет лишения свободы, предстал перед мировым судом. Его адвокат обратил внимание суда на пункт 3 статьи 5 Конвенции, который, по его мнению, обязывал суд по собственной инициативе рассмотреть вопрос о том, оправдывали ли обстоятельства дела его продолжавшееся содержание под стражей. Мировой суд постановил следующее: "В соответствии с устоявшейся практикой настоящего суда, а также в соответствии с Уголовным кодексом Мальты настоящий суд не может рассматривать какие-либо обстоятельства на данной стадии и должен ограничить себя рассмотрением обвинения, выдвинутого стороной обвинения. Кроме того, суд не может рассматривать какой-либо вопрос ex officio относительно освобождения из-под ареста, так как сначала должно быть подано ходатайство, о котором должен быть уведомлен Генеральный прокурор, и после его ответа или без ответа по истечении срока, установленного законом, суд может принять решение об освобождении под гарантии. Следовательно, то, о чем просит сторона защиты, находится вне функций этого суда. Учитывая часть 1 статьи 574, часть 2 статьи 575 и часть 1 статьи 582 Уголовного кодекса Мальты, суд объявляет об отсутствии у него полномочий по рассмотрению этого ходатайства и указывает обвиняемому лицу, что для того, чтобы его ходатайство об освобождении было рассмотрено, он должен соблюсти требования, содержащиеся в вышеуказанных статьях" (неофициальный перевод с мальтийского языка). C. Положения в Уголовном кодексе Мальты, регулирующие освобождение под залог 27. Уголовный кодекс Мальты содержит следующие положения относительно освобождения под залог: "574. 1) Каждый обвиняемый, содержащийся под стражей за совершение любого преступления или нарушения закона, при подаче им ходатайства может быть временно освобожден из-под стражи при обеспечении гарантии его явки на судебное разбирательство в назначенное время и место. /.../ 575. /.../ 2) Требование об освобождении под залог должно быть подано в форме ходатайства, копия которого должна быть направлена Генеральному прокурору в тот же день, всякий раз, когда бы оно ни подавалось - /.../ c) обвиняемым в совершении любого преступления, срок наказания для которого составляет более трех лет лишения свободы... (3) Генеральный прокурор может в течение следующего рабочего дня путем извещения возразить на ходатайство, указав причины для его возражения. /.../ 576. Размер гарантии явки должен быть определен в пределах, установленных законом, с учетом положения обвиняемого, природы и квалификации преступления, а также срока грозящего наказания. 577. 1) Гарантия освобождения под залог обеспечивается представлением надлежащего поручителя, который должен дать письменное обязательство в отношении установленной суммы. 2) Гарантия также может быть обеспечена всякий раз, когда суд сочтет это подходящим, с помощью простого депозита суммы или равноценного залога или простого обязательства обвиняемого. /.../ 582. 1) Суд может ex officio не удовлетворить ходатайство об освобождении под залог, если оно не подано обвиняемым или подсудимым. /.../". D. Статус Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод в праве Мальты 28. На основании Закона о ратификации Конвенции от 19 августа 1987 г. (European Convention Act) Конвенция стала частью права Мальты. 29. В своем Постановлении от 13 июня 1994 г. по делу "Аквилина" (см. выше § 19) Конституционный Суд Мальты постановил, что судьи Мальты должны принимать во внимание прецедентное право Европейского суда по правам человека. РАССМОТРЕНИЕ ДЕЛА В ЕВРОПЕЙСКОЙ КОМИССИИ ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА 30. Джозеф Аквилина обратился в Европейскую комиссию 7 июля 1994 г. Он ссылался на пункт 3 статьи 5 Конвенции, утверждая, что не был незамедлительно доставлен к судье, который мог рассмотреть обоснованность его ареста и вынести приказ об его освобождении. 31. 17 января 1997 г. Европейская комиссия (Первая палата) объявила жалобу (№ 25642/94) приемлемой для рассмотрения по существу. В своем Докладе от 4 марта 1998 г. (бывшая статья 31 Конвенции) Европейская комиссия выразила единогласное мнение, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции. ОКОНЧАТЕЛЬНЫЕ ДОВОДЫ, ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ СТОРОНАМИ В ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД 32. Заявитель в своем меморандуме просил Европейский суд признать нарушение государством-ответчиком пункта 3 статьи 5 Конвенции и присудить ему компенсацию морального вреда, а также возмещение расходов и издержек в соответствии со статьей 41 Конвенции. Власти Мальты, со своей стороны, просили Европейский суд постановить, что нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции отсутствовало. ПРАВО I. Предварительные возражения властей Мальты 33. Как и в Европейской комиссии, власти Мальты заявляли, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты в отношении своей жалобы по пункту 3 статьи 5 Конвенции. Они утверждали, что ни на одном этапе судопроизводства заявитель не ссылался на положения статьи 137 Уголовного кодекса Мальты. Эта статья, кроме того, что она предусматривала наказание любого должностного лица, которое промедлило с рассмотрением жалобы о незаконном содержании под стражей, создавала вместе со статьей 353 законную основу мальтийской версии для вынесения приказа о доставлении в суд (см. выше § 21 и 24). Несмотря на то, что пункт 1 статьи 582 Уголовного кодекса Мальты требовал подачу ходатайств для предварительного освобождения (см. выше § 27), она не могла ограничить компетенцию судей по рассмотрению предписаний о доставлении арестованного в суд. Это противоречило бы Конституции и Конвенции, которая является частью права Мальты (см. выше § 28 - 29). 34. Власти Мальты утверждали, что судья, перед которым предстал заявитель 22 июля 1992 г., мог рассматривать любую жалобу, которую мог подать заявитель, относительно законности его ареста. В этом случае суд должен был выслушать доводы арестованного лица и полиции, а не Генерального прокурора Мальты. Если затем судья признавал, что арест был незаконным, он был обязан издать приказ об освобождении из-под стражи в соответствии со статьей 137 Уголовного кодекса Мальты, рассматриваемой вместе с Конвенцией и прецедентным правом Европейского суда. Несмотря на то, что заявитель представил некоторые решения, которые, как представляется, указывали на то, что полномочия судьи, перед которым в первый раз предстал обвиняемый, были более ограничены, чем об этом утверждали власти Мальты, эти решения были приняты нижестоящими судами, и, так или иначе, обвиняемые в этих делах не оспаривали то, что закон не санкционировал арест по их делу или что отсутствовало разумное подозрение, чтобы оправдать арест. 35. Заявитель возразил, что положения Уголовного кодекса Мальты, на которые ссылались власти Мальты, не предоставляли эффективного средства судебной защиты. Статья 137 предусматривала наказание любого судьи или другого должностного лица, который не уделил должного внимания обоснованной жалобе относительно незаконного содержания под стражей. Она не относилась к вопросу об освобождении задержанного лица. 36. Заявитель утверждал, что судья, к которому он был доставлен 22 июля 1992 г., не обладал полномочиями по рассмотрению законности его ареста. Хотя закон подробно растолковывал процедуру, когда обвиняемый впервые представал перед судьей, он не содержал положения относительно освобождения в случаях незаконного ареста. Кроме того, не было ни одного случая, чтобы арестованный был освобожден после того, как предстал перед судьей, на том основании, что судья решал, что арест был незаконным. Дополнительные доводы могут быть выведены a contrario из статьи 353 (см. выше § 24) и части 5 статьи 397 Уголовного кодекса Мальты. Последнее положение предусматривало, что суд мог издать приказ об аресте обвиняемого, который еще не находился под стражей. Так или иначе, даже предположив, что заявитель мог подать ходатайство в соответствии со статьей 137 Уголовного кодекса Мальты, это бы не гарантировало соблюдение пункта 3 статьи 5 Конвенции, который требует автоматического рассмотрения данного вопроса. Наконец, арест заявителя и его содержание под стражей не могли считаться незаконными, потому что в деле "Эллул" Конституционный Суд Мальты признал, что ограничения, предусмотренные действующей системой, в отношении полномочий судьи по освобождению не поднимали каких-либо вопросов по пункту 3 статьи 5 Конвенции (см. выше § 25). 37. В своем Решении о приемлемости жалобы Европейская комиссия отклонила данное возражение на том основании, что статья 137 Уголовного кодекса Мальты не предоставляла заявителю эффективное средство правовой защиты. Применение положений указанной статьи могло привести к наказанию участвующих государственных должностных лиц, но не гарантировало бы соблюдение прав заявителя, предусмотренных пунктом 3 статьи 5 Конвенции. 38. Пункт 1 статьи 35 Конвенции (бывшая статья 26 Конвенции) гласит: "Суд может принимать дело к рассмотрению только после того, как были исчерпаны все внутригосударственные средства правовой защиты, как это предусмотрено общепризнанными нормами международного права, и в течение шести месяцев с даты вынесения национальными органами окончательного решения по делу". 39. Европейский суд напомнил, что единственными средствами правовой защиты, которые заявитель обязан исчерпать, являются те, которые относятся к предполагаемым нарушениям и которые одновременно являются доступными и достаточными. Существование таких средств правовой защиты должно быть полностью определенным не только в теории, но и на практике, отсутствие которых будет являться отсутствием требуемой доступности и эффективности. Обязанность по установлению того обстоятельства, что эти различные условия удовлетворены, лежит на государстве-ответчике (см., среди прочих прецедентов, Постановление Европейского суда по делу "Наварра против Франции" (Navarra v. France) от 23 ноября 1993 г., Series A, № 273-B, p. 27, § 24). Кроме того, заявитель, который исчерпал средство правовой защиты, которое, несомненно, является эффективным и достаточным, не обязан также использовать другие средства, которые были доступны, но, вероятно, не были бы успешными (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского суда по делу "A. против Франции" (A. v. France) от 23 ноября 1993 г., Series A, № 277-B, p. 48, § 32). 40. Европейский суд отметил, что заявитель подал конституционную жалобу, утверждая, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. выше § 14). Его жалоба была вначале рассмотрена Первой палатой Суда по гражданским делам, которая удовлетворила ее, а затем, по апелляционной жалобе ответчиков, Конституционным Судом Мальты, который рассмотрел ее по существу и отклонил (см. выше § 17 - 19). Следовательно, не может быть сомнения в том, что заявитель приводил доводы на основании пункта 3 статьи 5 Конвенции перед самыми высокими компетентными мальтийскими судебными органами. 41. Что касается ссылки властей Мальты на статью 137 Уголовного кодекса Мальты, рассматриваемой вместе со статьей 353 Уголовного кодекса Мальты, прежде всего, необходимо отметить, что в своей жалобе в Европейскую комиссию заявитель жаловался не только на то, что он не обладал в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции средством правовой защиты habeas corpus для получения судебного решения о законности его содержания под стражей по мальтийскому законодательству. Он также утверждал об отсутствии процедуры, обеспечивающей особый вид судебного контроля, требуемого пунктом 3 статьи 5 Конвенции. В той степени, в какой довод властей Мальты сводится к тому, что если бы заявитель сослался на указанные положения Уголовного кодекса Мальты, то это является доводом, напрямую относящимся к вопросу о соблюдении данного положения. Следовательно, предварительные возражения властей Мальты должны быть присоединены к рассмотрению дела по существу. II. Предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции 42. Заявитель жаловался, что он стал жертвой нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции, который гласит: "Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом "c" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд". 43. Заявитель признал, что судья, перед которым он предстал в течение 48 часов с момента своего ареста, был независимым и беспристрастным должностным лицом, осуществляющим судебные полномочия. Тем не менее, внутригосударственное право не требовало, чтобы полиция привела достаточные основания, свидетельствующие в пользу его ареста, и судья мог освободить его только при подаче им ходатайства об освобождении под залог. Так как преступление, за которое заявитель был арестован, предусматривало наказание свыше трех лет лишения свободы, ходатайство об освобождении под залог должно было быть направлено Генеральному прокурору Мальты, у которого был один рабочий день, чтобы решить, будет он возражать или нет. В течение этого срока судья не имел права принимать решение относительно освобождения заявителя. В соответствии с общепринятой практикой после первой явки обвиняемого к судье дело направлялось секретарю суда, который жребием выбирал судью, который будет заслушивать свидетельские показания. Эта система была внедрена, чтобы исключить возможность поиска "удобного" суда со стороны полиции. Судья, который заслушивал свидетельские показания, также рассматривал ходатайство об освобождении под залог после того, как Генеральный прокурор Мальты воспользуется возможностью выразить свое мнение. В результате ходатайство об освобождении под залог часто рассматривалось другим судьей, а не тем, перед которым обвиняемый предстал в первый раз. 44. Заявитель утверждал о нарушении пункта 3 статьи 5 Конвенции по трем основаниям. Во-первых, полномочия судьи, перед которым он предстал в первый раз, были ограничены. Судья мог вынести приказ о его освобождении только после подачи ходатайства об освобождении под залог, о котором должен быть проинформирован Генеральный прокурор. Во-вторых, рассмотрение вопроса о содержании под стражей не было незамедлительным, поскольку оно было осуществлено только через 11 дней после его ареста. В-третьих, судья, который рассматривал дело, не заслушал его лично. 45. Европейская комиссия пришла к выводу, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции, потому что судебный пересмотр содержания заявителя под стражей не был автоматическим и не был осуществлен судьей, который лично заслушал заявителя. 46. Власти Мальты утверждали, что если обвинения против заявителя являлись таковыми, что закон не разрешал его ареста, то судья, перед которым он предстал 22 июля 1992 г., сам бы поднял этот вопрос и вынес бы приказ о незамедлительном освобождении заявителя. Кроме того, заявитель мог сослаться на статью 137 Уголовного кодекса Мальты, чтобы подать любые другие жалобы, которые он мог иметь относительно законности своего ареста. Кроме этого власти Мальты утверждали, что по делам, в которых суд признавал арест законным, арестованный мог ходатайствовать о предварительном освобождении под залог. В связи с этим власти Мальты утверждали, что хотя пункт 3 статьи 5 Конвенции требовал, чтобы обвиняемый был незамедлительно доставлен к судье, он не требовал, чтобы решение о рассмотрении ходатайства об освобождении под залог было принято незамедлительно. Причина, по которой определенные ходатайства об освобождении под залог сообщались Генеральному прокурору Мальты, состояла в том, чтобы гарантировать соблюдение принципов audi alteram partem и равенства сторон. Так или иначе, Генеральный прокурор давал ответ незамедлительно и в результате пересмотр содержания под стражей обвиняемого мог быть осуществлен в течение срока, отведенного пунктом 3 статьи 5 Конвенции. Если Генеральный прокурор не давал ответа в течение предельного срока, установленного судьей, последний мог вынести решение в отношении ходатайства об освобождении под залог без рассмотрения позиции Генерального прокурора, которая так или иначе не являлась обязательной. Период в 11 дней, который прошел между арестом заявителя (20 июля 1992 г.) и решением относительно его ходатайства об освобождении под залог (31 июля 1992 г.), не может считаться нарушением пункта 3 статьи 5 Конвенции. Более того, власти Мальты подчеркнули, что заявитель обладал достаточными возможностями, чтобы представить свое дело в письменной форме, и он мог приводить устные доводы. Конвенция не требовала, чтобы судья, который принимал решение относительно ходатайства арестованного лица об освобождении под залог, являлся тем же судьей, перед которым арестованный изначально предстал. Хотя второй судья лично не заслушал заявителя, он обладал всей необходимой информацией и был полностью независимым от исполнительной власти. В любом случае заявитель мог просить второго судью, чтобы тот заслушал его лично. 47. Как Европейский суд указывал во многих делах, пункт 3 статьи 5 Конвенции предоставляет лицам, арестованным или задержанным по подозрению в совершении уголовного преступления, гарантии против произвола или неоправданного лишения свободы (см., inter alia, Постановление Европейского суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria) от 28 октября 1998 г., Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII, p. 3187, § 146). Это по существу является предметом пункта 3 статьи 5 Конвенции, который формирует целое с подпунктом "c" пункта 1, чтобы требовать предварительного освобождения, как только содержание под стражей перестает быть обоснованным. Тот факт, что арестованный имел доступ к судебному органу, не является достаточным, чтобы соответствовать первой части пункта 3 статьи 5 Конвенции. Это положение предписывает, чтобы судья которому доставлено арестованное лицо, рассматривал обстоятельства, говорящие "за" или "против" содержания под стражей, а также, ссылаясь на правовой критерий, принимал решение относительно того, имеют ли место причины, оправдывающие содержание под стражей, и при их отсутствии выносить приказ об освобождении (см. Постановление Европейского суда по делу "Де Йонг, Балье и Ван ден Бринк против Нидерландов" (De Jong, Baljet and Van den Brink v. the Netherlands) от 22 мая 1984 г., Series A, № 77, pp. 21 - 24, § 44, 47 и 51). Иными словами, пункт 3 статьи 5 Конвенции требует, чтобы судебное должностное лицо рассматривало содержание под стражей по существу. 48. Чтобы соответствовать пункту 3 статьи 5 Конвенции, судебный контроль должен быть незамедлительным. Незамедлительность должна быть оценена в каждом деле в соответствии с его конкретными особенностями (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Де Йонг, Балье и Ван ден Бринк против Нидерландов", pp. 24 и 25, § 51 и 52). Тем не менее, пределы усмотрения в толковании и применении понятия незамедлительности являются очень ограниченными (см. Постановление Европейского суда по делу "Броуган и другие против Соединенного Королевства" (Brogan and Others v. the United Kingdom) от 29 ноября 1988 г., Series A, № 145-B, pp. 33 - 34, § 62). 49. Помимо того, что судебный контроль содержания под стражей должен быть незамедлительным, он также должен быть автоматическим (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Де Йонг, Балье и Ван ден Бринк против Нидерландов", p. 24, § 51). Он не может зависеть от предшествующего ходатайства задержанного. Такое требование изменит не только природу защиты, предоставленной пунктом 3 статьи 5 Конвенции, которая отлична от той, предоставленной пунктом 4 статьи 5 Конвенции и гарантирующей право инициировать судебное разбирательство относительно законности содержания под стражей, рассмотренной судом (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Де Йонг, Балье и Ван ден Бринк против Нидерландов", pp. 25 - 26, § 57). Оно может даже ликвидировать цель защиты по пункту 3 статьи 5 Конвенции, которая заключается в защите лица от произвольного содержания под стражей с гарантированием того, что акт лишения свободы подвергается независимому судебному рассмотрению (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского суда по делу "Курт против Турции" (Kurt v. Turkey) от 25 мая 1998 г., Reports 1998-III, p. 1185, § 123). Незамедлительный судебный пересмотр содержания под стражей также является важной защитой против ненадлежащего обращения с лицом, которое заключается под стражу (см. Постановление Европейского суда по делу "Аксой против Турции" (Aksoy v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., Reports 1996-VI, p. 2282, § 76). Кроме того, арестованные, подвергнутые такому обращению, могут быть неспособны обратиться с ходатайством, прося судью пересмотреть их содержание под стражей. То же самое может сохраняться и в отношении других уязвимых категорий арестованных лиц, таких, как умственно отсталые или те, кто не разговаривает на языке судебного должностного лица. 50. Наконец, в силу пункта 3 статьи 5 Конвенции судебное должностное лицо должно само заслушать задержанного до вынесения соответствующего решения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Де Йонг, Балье и Ван ден Бринк против Нидерландов", p. 24, § 51). 51. Европейский суд разделяет мнение сторон, что доставление заявителя к судье два дня спустя после своего ареста (см. выше § 9) может рассматриваться в качестве "незамедлительного" в целях пункта 3 статьи 5 Конвенции. 52. Тем не менее, стороны не согласились в отношении пределов полномочий судьи о вынесении приказа об освобождении по собственному усмотрению. Если заявитель утверждал, что судья, перед которым он впервые предстал, мог вынести приказ о его освобождении только после подачи ходатайства об освобождении под залог, власти Мальты утверждали, что судьи обладали полномочиями по вынесению приказа об освобождении по собственной инициативе, если лицу, предстающему перед ними, предъявлялось обвинение, которое в соответствии с законом не предусматривало его содержание под стражей. Даже допуская, что толкование национального права властями Мальты является правильным, Европейский суд счел, что пункт 3 статьи 5 Конвенции не будет соблюден. Вопросы, которые в силу пункта 3 статьи 5 Конвенции судебное должностное лицо должно рассмотреть, выходят за одно основание законности, указанное властями Мальты. Пересмотр, требуемый пунктом 3 статьи 5 Конвенции и предназначенный для установления того обстоятельства, является ли лишение свободы лица оправданным, должен быть в достаточной мере обширным, чтобы охватить различные обстоятельства, говорящие "за" или "против" содержания под стражей (см. выше § 47). Тем не менее, доказательства, представленные Европейскому суду, не выявляют, что судья, перед которым предстал заявитель 22 июля 1992 г., или любое другое судебное должностное лицо обладали полномочиями по проведению такого пересмотра по его собственной инициативе. 53. Власти Мальты утверждали, что заявитель мог добиться более обширного пересмотра законности своего содержания под стражей, выходящего за вопрос о том, разрешали ли обвинения такое содержание под стражей, путем подачи ходатайства на основании статьи 137 Уголовного кодекса Мальты, рассматриваемой вместе со статьей 353, с участием судьи, перед которым он предстал 22 июля 1992 г. Тем не менее, соблюдение пункта 3 статьи 5 Конвенции не может быть гарантировано лишь путем предоставления средства судебной защиты по пункту 4 статьи 5 Конвенции. Пересмотр должен быть автоматическим (см. выше § 49). Кроме того, даже в контексте ходатайства лица по статье 137 и с учетом статьи 353 пределы пересмотра не были установлены таким образом, чтобы позволить провести пересмотр содержания под стражей по существу. В отличие от дел, в которых 48-часовой период был превышен, власти Мальты не ссылались на какие-либо дела, в которых статья 137 Уголовного кодекса Мальты была успешно применена, чтобы оспорить законность и обоснованность ареста по подозрению в совершении уголовного преступления. Кроме того, из упоминавшихся выше национальных дел Европейский суд может сделать вывод, что отсутствие разумного подозрения или причин, говорящих в пользу продолжающегося содержания заявителя под стражей, не служило поводом для безусловного объявления ареста заявителя и его содержания под стражей незаконными в соответствии с мальтийским правом (см. выше § 22, 25 и 26). Следовательно, власти Мальты не обосновали свои предварительные возражения о том, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты по той причине, что он не добивался применения статьи 137 Уголовного кодекса Мальты, рассматриваемой вместе со статьей 353. Таким образом, Европейский суд отклонил предварительные возражения властей Мальты. 54. В свете изложенного Европейский суд считает, что явка заявителя к судье 22 июля 1992 г. не могла гарантировать соблюдение пункта 3 статьи 5 Конвенции, так как судья не обладал полномочиями по вынесению приказа о его освобождении. Следовательно, имело место нарушение этого положения. 55. Приходя к этому выводу, Европейский суд, тем не менее, согласился с властями Мальты в том, что вопрос залога является индивидуальным и отдельным вопросом, который возникает тогда, когда арест и содержание под стражей являются законными. В связи с этим Европейский суд не должен изучать этот вопрос в целях признания им нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции. III. Применение статьи 41 Конвенции 56. Заявитель потребовал присудить ему справедливую компенсацию на основании статьи 41 Конвенции, которая гласит: "Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне". A. Моральный вред 57. Заявитель требовал присудить ему 1500 мальтийских лир в качестве компенсации морального вреда за неудобства, которые предполагаемые нарушения причинили его жизни. В этом отношении он обратил внимание на то, что в период событий он был несовершеннолетним и что он был заключен под стражу за сексуальные отношения со своей подругой (см. выше § 13). 58. Власти Мальты утверждали, что отсутствовали доказательства того, что заявителю причинен какой-либо моральный вред. 59. Европейский суд счел, что при особых обстоятельствах дела сам факт признания нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции является достаточной справедливой компенсацией любого морального вреда, понесенного заявителем. B. Судебные расходы и издержки 60. Заявитель потребовал присудить ему в качестве компенсации понесенных расходов 600 мальтийских лир в отношении внутригосударственного судебного разбирательства и 1600 мальтийских лир в отношении судебного разбирательства в конвенционных органах, а также компенсацию необходимых издержек, понесенных ввиду участия его адвокатов в слушании дела в Европейском суде в г. Страсбурге. 61. Власти Мальты возразили, что заявителю не должно быть присуждено больше 50 мальтийских лир за судебное разбирательство до удовлетворения ходатайства об освобождении под залог. Хотя заявителю было предписано выплатить издержки в отношении судебного разбирательства в Конституционном Суде Мальты, отсутствовали документы о том, что его официально попросили это сделать. Так или иначе, расходы по такому судебному разбирательству были минимальными и должны были быть оценены в соответствии с принципом справедливости после издания национальными судами официального документа. Сумма, требуемая в качестве возмещения расходов и издержек в Европейской комиссии, была чрезмерной. В целом, должны быть применены стандартные тарифы для судебного разбирательства в Страсбургских органах. Расходы заявителя за участие его адвокатов на слушании дела в Европейском суде должны быть возмещены наполовину. Дело рассматривалось вместе с делом "T.W. против Мальты", в котором заявитель по этому делу был представлен теми же адвокатами. 62. Европейский суд присудил заявителю сумму, требуемую в отношении внутригосударственного разбирательства в полном объеме. Он также присудил заявителю, исходя из принципа справедливости, 2400 мальтийских лир в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в ходе рассмотрения дела в конвенционных органах. C. Процентная ставка при просрочке платежей 63. Согласно информации, полученной Европейским судом, годовая процентная ставка, применяемая на Мальте на день принятия настоящего Постановления, составляет 8 процентов. НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД: 1) единогласно присоединил рассмотрение предварительных возражений властей Мальты относительно жалобы заявителя на основании пункта 3 статьи 5 Конвенции к рассмотрению дела по существу и единогласно отклонил их; 2) единогласно постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции; 3) постановил одиннадцатью голосами против шести, что сам факт установления нарушения представляет собой достаточную справедливую компенсацию за любой понесенный моральный вред; 4) единогласно постановил, a) что власти Мальты должны выплатить заявителю в течение трех месяцев 3000 (три тысячи) мальтийских лир в качестве компенсации судебных расходов и издержек вместе с любым налогом на добавленную стоимость, который может быть начислен на эту сумму; b) что с момента истечения указанного трехмесячного срока до момента выплаты на указанные суммы должны начисляться простые проценты в размере 8 процентов. Совершено на английском и французском языках и оглашено на открытом слушании во Дворце прав человека в г. Страсбурге 29 апреля 1999 г. Председатель Суда Люциус ВИЛЬДХАБЕР Секретарь-Канцлер Суда Микеле де САЛЬВИА В соответствии с пунктом 2 статьи 45 Конвенции и пунктом 2 правила 74 Регламента Суда к настоящему Постановлению прилагаются следующие особые мнения: a) частично особое мнение судьи Дж. Бонелло; b) совместное частично особое мнение судей Ф. Тюлькенс и Й. Касадеваля; c) частично особое мнение судьи М. Фишбаха; d) частично особое мнение судьи Х.С. Грев. Л.В. М.де.С. ЧАСТИЧНО ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ ДЖ. БОНЕЛЛО В настоящем деле Европейский суд единогласно признал, что было нарушено основополагающее право заявителя, закрепленное в пункте 3 статьи 5 Конвенции. Когда настало время определить, как нарушение этой основной гарантии может быть возмещено, большинство судей Европейского суда предпочло сказать, что признание нарушения само по себе составляло справедливую компенсацию. Я не разделяю мнения Европейского суда. Я считаю полностью не соответствующим и неприемлемым, что судебный орган должен "удовлетворить" жертву нарушения основополагающих прав простой подачкой правовой идиомы. В первый раз, когда Европейский суд прибегнул к этой злополучной формуле, было по делу "Голдер против Соединенного Королевства" (Golder v. the United Kingdom) 1975 года (см. Постановление Европейского суда от 21 февраля 1975 г., Series A, № 18). Пренебрегая своей собственной практикой, что полная мотивировка должна быть дана всем решениям, Европейский суд не смог указать одну простую причину, почему признание нарушения должно также удваиваться в качестве средства правовой защиты. С тех пор, двигаясь с непреодолимой силой инерции, эта формула регулярно всплывала на поверхности. В нескольких из множества постановлений, которые полагались на нее, Европейский суд желал нарушить правило, чтобы ему не надо было давать ни обоснований, ни объяснений. В недавнем Постановлении по делу "Николова против Болгарии" от 25 марта 1999 г. Европейский суд, так или иначе, пытался преодолеть эту сдержанность, ссылаясь на свое недавнее прецедентное право и отмечая, что "справедливая компенсация может быть присуждена только в качестве компенсации ущерба, понесенного в связи с лишением свободы, которое заявитель бы не понес, если бы смог воспользоваться гарантиями пункта 3 статьи 5 Конвенции". Почему? Я не могу найти какое-либо убедительное оправдание в настоящем Постановлении или где-либо еще. Конвенция возлагает на Европейский суд две обособленные функции: во-первых, определение того, имело ли место нарушение основополагающего права, и, во-вторых, предоставление "справедливой компенсации", если установлено нарушение. Европейский суд объединил эти две отдельные функции в одну. Обратив внимание на первую функцию, он избавился от выполнения второй функции. Совершив это, Европейский суд не исполнил свои судебные и воспитательные функции. Государство, которое нарушило Конвенцию, фактически прощено без наказания. Присуждение справедливой компенсации помимо восстановления жертвы в его основополагающем праве служит в качестве конкретного предупреждения в отношении ошибающихся властей. Таким образом, самый убедительный инструмент для имплементации Конвенции остается неиспользуемым. Единственный правовой довод, использованный в пользу отказа от присуждения какой-либо компенсации морального вреда, основывался на общеизвестной неудачной формулировке статьи 41 Конвенции, которая гласит: "Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне". Европейский суд, как мне представляется, решил отказать жертве в справедливой компенсации в силу условия "в случае необходимости". Я заявляю, что это является неправильным толкованием статьи 41 Конвенции. "В случае необходимости" применимо только при согласованности обоих условий, предусмотренных статьей 41 Конвенции, то есть признание нарушения Конвенции и способность внутригосударственной системы обеспечить частичное возмещение. Когда эти два условия объединены (и только тогда), Европейский суд может признать, что отсутствует необходимость в присуждении дополнительной справедливой компенсации. Именно так ясно гласит статья 41 Конвенции. В делах, подобных настоящему, в которых внутреннее право вообще не предоставляет компенсацию, условие "в случае необходимости" становится неуместным, и Конвенция совсем не оставляет Европейскому суду свободу выбора относительно присуждения компенсации или отказа в ней. Пункт 2 статьи 46 Конвенции усиливает это толкование: "Окончательное постановление Суда направляется Комитету министров, который осуществляет надзор за его исполнением". Это предполагает вынесение особого постановления, которое все же должно быть приведено в исполнение. Просто декларативные постановления, как настоящее, всегда сами по себе обладают исполнительной силой и не требуют для своего осуществления издания последующих актов. Пункт 2 статьи 46 Конвенции исключает декларативные постановления и постановления, сами по себе обладающие исполнительной силой. Как это есть уже достаточно прискорбно, хотя и понимаемо, что в сфере предоставления компенсации Европейский суд в самом начале своего функционирования наложил на себя ограничение никогда не предписывать осуществление особых мер судебной защиты в пользу жертвы. Выполнение этого судебного ограничения уже в значительной степени сузило спектр эффективности Европейского суда. Удвоение этого ограничения путем отказа от какой-либо компенсации тем, кто признан жертвами нарушений Конвенции, способствовало дальнейшему уменьшению компетенции и полномочий Европейского суда. Признание нарушения основополагающего права не является положительным опытом для властей. Прекращение нарушения не является положительным для жертвы. Моральная жажда для правосудия едва ли отлична от физической жажды воды. Надеяться удовлетворить жертву несправедливости изящными формулировками - все равно, что пытаться утолить жажду ребенка высокими молитвами. За исключением тех судов, которые сейчас полагаются на магическую формулу Постановления по делу "Голдер против Соединенного Королевства", я не осведомлен ни об одном национальном суде, который довольствуется только признанием нарушений прав в качестве замены особого средства судебной защиты или в случае неудачи - компенсацией. Если это в действительности так, то обычные права пользуются большей защитой, чем основополагающие. И, кроме того, если я прав, основополагающие свободы получают большую компенсацию в национальных судах, чем в международном суде. Я считаю это унижающим моментом. Несомненно, Европейский суд должен тщательно применять уравновешенный подход к оценке суммы компенсации, подлежащей присуждению. В определенных делах сумма присуждения может и должна быть незначительной или даже символической. Я бы не голосовал за присуждение значительной компенсации осужденному серийному насильнику, если бы был формально нарушен некоторый аспект его права на семейную жизнь. Также я не был бы чрезмерно щедрым в отношении присуждения компенсации торговцу наркотиками, потому что переводчик в ходе его судебного разбирательства не смог проявить высокую языковую компетенцию. Я разочарован тем, что любой суд должен обсчитывать жертву. Я голосую против этого. СОВМЕСТНОЕ ЧАСТИЧНО ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЕЙ Ф. ТЮЛЬКЕНС И Й. КАСАДЕВАЛЯ Европейский суд единогласно постановил, что имело место нарушение прав заявителя по пункту 3 статьи 5 Конвенции. Однако, что касается возмещения этого нарушения, большинство судей Европейского суда предпочли формулу "само установление нарушения представляет собой достаточную справедливую компенсацию морального вреда, причиненного заявителю". Мы сожалеем, что не можем согласиться с этим по следующим причинам. 1. В настоящем деле не оспаривается, что первые два условия, установленные в статье 41 Конвенции, а именно установление нарушения Конвенции и отсутствие какой-либо возможности в рамках внутригосударственного права в получении даже частичного возмещения, удовлетворены. Общеизвестно, Европейский суд обладает широкой свободой действий в том, что он присуждает компенсацию только "в случае необходимости", исходя из принципа справедливости в свете всех обстоятельств представленного дела. 2. Заявитель, который родился в 1974 году, содержался под стражей одиннадцать дней, с 20 июля 1992 г., когда он был арестован полицией, по 31 июля 1992 г., когда судья, заседая в качестве комиссии по расследованию, вынес приказ о его освобождении. Впоследствии он был признан виновным в совершении развратных действий в общественном месте, но среди других соображений, принимая во внимание его юный возраст в период событий, его освободили с испытательным сроком. По нашему мнению сложно утверждать, что период содержания под стражей, даже короткий, не оставляет отметин. Для каждого и особенно для молодого человека тюрьма может стать травмирующим опытом. Мы, конечно, не можем утверждать, что содержание заявителя под стражей было бы прекращено, если бы он смог добиться незамедлительного судебного пересмотра своего содержания под стражей, но на основании отсутствия этой защиты заявитель мог понести определенный моральный вред, полностью не компенсированный признанием нарушения (см. Постановление Европейского суда по делу "Дуинхоф и Дуийф против Нидерландов" (Duinhof and Duijf v. the Netherlands) от 22 мая 1984 г., Series A, № 79, p. 19, § 45). 3. Наконец, так как пункт 5 статьи 5 Конвенции при определении того, что требуется от внутригосударственного права, ясно гласит: "Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию", то, по нашему мнению, существует еще одна причина сделать вывод, что простой факт того, что Европейский суд признал нарушение, не является достаточным, чтобы возместить любой вред. Поэтому в настоящем деле Европейский суд должен был присудить определенную меру денежной компенсации, в особенности потому, что сумма, требуемая заявителем, была разумной и могла представлять собой на этом основании компенсацию на справедливой основе. ЧАСТИЧНО ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ М. ФИШБАХА В отличие от большинства судей, которые считают, что сам факт установления нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции является справедливой компенсацией за любой моральный вред, я придерживаюсь мнения, что в этом деле требуется присуждение материальной компенсации. Я считаю, что предварительное содержание заявителя под стражей, которое длилось 11 дней без соответствующих гарантий и, следовательно, в нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции, должно было вызвать у жертвы чувство тревоги и разочарования и что предоставление компенсации морального вреда является достаточно обоснованным. Такой вывод кажется мне более разумным, поскольку продолжительность предварительного содержания под стражей была более чем несоразмерной с учетом обвинения и юного возраста заявителя. ЧАСТИЧНО ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ Х.С. ГРЕВ Я голосовала вместе с большинством судей по всем пунктам, за исключением вопроса справедливой компенсации. Статья 41 Конвенции гласит, что "... если внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне". Это предполагает, что Европейский суд признал нарушение Конвенции или Протоколов к ней. Европейский суд постановил, что особенно статья 41 Конвенции (бывшая статья 50 Конвенции) также охватывает дела, в которых, как и в настоящем деле, это является важной особенностью вреда, который делает restitutio in integrum невозможным. Чтобы справедливая компенсация была присуждена, заявитель должен был фактически понести вред и вред должен был быть причинен нарушением, признанным Европейским судом. В таких делах Европейский суд присудил компенсацию морального вреда, включавшего в себя (но не ограниченного этим) неопределенность, тревогу и/или страдания, чувство изоляции, смятение, пренебрежение, чувство разочарования и/или беспомощность и чувства несправедливости. Как отмечено в настоящем деле большинством судей, постановления Европейского суда, тем не менее, не придерживались последовательной системы в этих делах, а в большей мере следовали подходу "дело за делом" даже когда, как и в настоящем деле, нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции было установлено. По моему мнению, в соответствии с этими обстоятельствами Европейскому суду будет предпочтительнее, как правило, использовать свою свободу выбора для присуждения потерпевшей стороне некоторой справедливой компенсации, даже только символической, нежели просто утверждать, что само признание нарушения/нарушений представляло собой достаточную справедливую компенсацию в отношении любого понесенного морального вреда. Тогда в каждом конкретном деле вопрос будет заключаться в том, какая сумма является справедливой компенсацией с учетом обстоятельств дела. Я не могу усмотреть каких-либо причин, чтобы сделать исключение в настоящем деле. EUROPEA№ COURT OF HUMA№ RIGHTS GRAND CHAMBER CASE OF AQUILINA v. MALTA (Application No. 25642/94) JUDGMENT (Strasbourg, 29.IV.1999) In the case of Aquilina v. Malta, The European Court of Human Rights, sitting, in accordance with Article 27 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms ("the Convention"), as amended by Protocol No. 11 <*>, and the relevant provisions of the Rules of Court <*>, as a Grand Chamber composed of the following judges: -------------------------------- <*> Note by the Registry. Protocol No. 11 and the Rules of Court came into force on 1 November 1998. Mr L. Wildhaber, President, Mrs E. Palm, Mr A. Pastor Ridruejo, Mr L. Ferrari Bravo, Mr G. Bonello, Mr J. Makarczyk, Mr {P. Kuris}, Mr {R. Turmen}, Mr J.-P. Costa, Mrs F. Tulkens, Mrs {V. Straznicka}, Mr M. Fischbach, Mr V. Butkevych, Mr J. Casadevall, Mrs H.S. Greve, Mr A.B. Baka, Mrs S. Botoucharova, and also of Mr M. de Salvia, Registrar, Having deliberated in private on 13 January and 31 March 1999, Delivers the following judgment, which was adopted on the last-mentioned date: PROCEDURE 1. The case was referred to the Court, as established under former Article 19 of the Convention <*>, by the Maltese Government ("the Government") on 31 July 1998, within the three-month period laid down by former Articles 32 § 1 and 47 of the Convention. It originated in an application (No. 25642/94) against the Republic of Malta lodged with the European Commission of Human Rights ("the Commission") under former Article 25 by a Maltese national, Mr Joseph Aquilina, on 7 July 1994. -------------------------------- <*> Note by the Registry. Since the entry into force of Protocol No. 11, which amended Article 19, the Court has functioned on a permanent basis. The Government's application referred to former Article 48. The object of the application was to obtain a decision as to whether the facts of the case disclosed a breach by the respondent State of its obligations under Article 5 § 3 of the Convention. 2. In response to the enquiry made in accordance with Rule 33 § 3 (d) of former Rules of Court A <*>, the applicant stated that he wished to take part in the proceedings and designated the lawyer who would represent him (former Rule 30). -------------------------------- <*> Note by the Registry. Rules of Court A applied to all cases referred to the Court before the entry into force of Protocol No. 9 (1 October 1994) and from then until 31 October 1998 only to cases concerning States not bound by that Protocol. 3. As President of the Chamber which had originally been constituted (former Article 43 of the Convention and former Rule 21) in order to deal, in particular, with procedural matters that might arise before the entry into force of Protocol No. 11, Mr R. Bernhardt, the President of the Court at the time, acting through the Registrar, consulted the Agent of the Government, the applicant's lawyer and the Delegate of the Commission on the organisation of the written procedure. Pursuant to the order made in consequence, the Registrar received the memorials of the applicant and the Government on 18 and 20 November 1998 respectively. The applicant filed further details of his claims for costs and expenses under Article 41 of the Convention on 23 November 1998. On 1 December 1998 the Commission produced the file on the proceedings before it, as requested by the Registrar on the President's instructions. On 9 December 1998 the Government submitted comments on the applicant's claims under Article 41 of the Convention. 4. After the entry into force of Protocol No. 11 on 1 November 1998 and in accordance with the provisions of Article 5 § 5 thereof, the case was referred to the Grand Chamber of the Court. The Grand Chamber included ex officio Mr G. Bonello, the judge elected in respect of Malta (Article 27 § 2 of the Convention and Rule 24 § 4 of the Rules of Court), Mr L. Wildhaber, the President of the Court, Mrs E. Palm, Vice-President of the Court, and Mr J.-P. Costa and Mr M. Fishbach, Vice-Presidents of Sections (Article 27 § 3 of the Convention and Rule 24 §§ 3 and 5 (a)). The other members appointed to complete the Grand Chamber were Mr A. Pastor Ridruejo, Mr J. Makarczyk, Mr {P. Kuris}, Mr {R. Turmen}, Mrs F. Tulkens, Mrs {V. Straznicka}, Mr P. Lorenzen, Mr V. Butkevych, Mr J. Casadevall, Mrs H.S. Greve, Mr A.B. Baka and Mrs S. Botoucharova (Rule 24 § 3 and Rule 100 § 4). Subsequently Mr Lorenzen was prevented from taking part in the further consideration of the case and was replaced by Mr L. Ferrari Bravo (Rule 24 § 5 (b)). 5. The President decided that it was not necessary to invite the Commission to delegate one of its members to take part in the proceedings before the Grand Chamber (Rule 99). By letter dated 11 December 1998 the President of the Grand Chamber notified the Agent of the Government of a provisional question which he proposed should be put to the Government. On 4 January 1999 the Government filed with the Registry their answer to the question. On 19 January 1999 the Government sought to file additional observations following the hearing. The President refused the Government leave to do so. 6. In accordance with the President's decision, the hearing, together with that in the case of T.W. v. Malta <*>, took place in public in the Human Rights Building, Strasbourg, on 13 January 1999. -------------------------------- <*> Application No. 25644/94. There appeared before the Court: (a) for the Government Mr A. Borg Barthet, Attorney-General of Malta, Agent, Mr S. Camilleri, Deputy Attorney-General, Mr L. Quintano, Senior Counsel, Counsel; (b) for the applicant Mr J. Brincat, Advocate, Mr B. Berry, Advocate, Counsel. The Court heard addresses by Mr Borg Barthet and Mr Brincat as well as their reply to a question put by one judge. THE FACTS I. The circumstances of the case 7. The applicant, Joseph Aquilina, is a Maltese national, born in 1974 and resident in Qormi, Malta. At the relevant time, the applicant, who was a handyman, had an affair with a 15-year-old girl, whom he subsequently married. A. The applicant's arrest, detention, bail application and trial 8. The applicant was arrested by the police on 20 July 1992 and detained for interrogation for two days. 9. On 22 July 1992 at around 11 a.m. he was brought before a magistrate of the Court of Magistrates. The charge was read out by a police inspector. It was alleged in the charge that the applicant had defiled his girlfriend in a public place (an offence involving sexual acts) and threatened her family. The applicant pleaded not guilty. 10. The applicant claims - without this having been commented on by the Government - that his counsel requested his unconditional release invoking his youth and the absence of any reasons for detaining him. The magistrate requested the applicant's counsel to lodge an application for bail. The applicant's counsel lodged a bail application in which it was stated that the applicant denied all the accusations against him and, in view of his youth and other relevant circumstances, requested to be granted provisional release. On 23 July 1992 the acting registrar of the Court of Magistrates communicated the application to the Attorney-General who was given two days in which to reply. 11. On 24 July 1992 the Attorney-General opposed the bail application and the magistrate before whom the applicant had been brought on 22 July decided to adjourn the examination of the case. 12. On 31 July 1992 a different magistrate, acting as a court of inquiry, after hearing evidence from the alleged victim (but not from the applicant), ordered the applicant's release. 13. On 1 March 1993 the applicant was found guilty of defilement in a public place. The magistrate, having regard to the absence of violence, the applicant's youth, his previous good conduct, the fact that he was engaged to the girl and that most of the sexual acts took place while he was under 18, discharged the applicant on probation. B. The applicant's constitutional application 14. On 23 July 1992 the applicant made a constitutional application to the First Hall of the Civil Court arguing that there had been a violation of Article 5 § 3 of the Convention in that the magistrate before whom he had appeared the day before did not have the power to order his release at that stage. Since he was facing charges attracting a maximum sentence of more than three years' imprisonment, the application for bail had to be communicated to the Attorney-General before a decision could be taken on it. Moreover, the acting registrar had not communicated the application to the Attorney-General on the same day, as the law prescribed, but on the following day. 15. It was decided that the applicant's constitutional application would be heard on 30 July 1992. 16. On 30 July 1992 the First Hall of the Civil Court, having noted that the applicant had not been notified of the hearing, decided to adjourn the examination of his constitutional application until 6 August 1992. 17. The First Hall pronounced on the applicant's constitutional application on 25 November 1993. It briefly reviewed the proceedings in the applicant's case, noting that on 22 July 1992 the applicant had lodged a bail application which was communicated to the Attorney-General on 23 July 1992; that the Attorney-General had opposed it within less than twenty-four hours; that on 24 July 1992 the Court of Magistrates had deferred judgment; and that on 31 July 1992 it had decided to release the applicant after the victim had given evidence. On the substance of the application the First Hall held that the provisions of Article 575 of the Criminal Code, which required written notification of the Attorney-General, were inconsistent with the provisions of Article 5 § 3 of the Convention in failing to provide for the prompt consideration of the application for bail. It also found a breach of Article 5 § 3 in the time taken by the acting registrar to notify the Attorney-General. The court awarded the applicant 100 Maltese liras by way of compensation. 18. The respondents in the action - the Commissioner of Police, the acting registrar, the Attorney-General and the Prime Minister - appealed to the Constitutional Court. 19. On 13 June 1994 the Constitutional Court reversed the decision of the First Hall. It found that what had actually occurred did not violate the fundamental human rights of the applicant as guaranteed by Article 5 § 3 of the Convention. It also awarded costs against the applicant. II. Relevant domestic law and practice A. Article 137 of the Criminal Code 20. Article 137 of the Criminal Code provides as follows: "Any magistrate who, in a matter within his powers, fails or refuses to attend to a lawful complaint touching an unlawful detention, and any officer of the Executive Police, who, on a similar complaint made to him, fails to prove that he reported the same to his superior authorities within twenty-four hours shall, on conviction, be liable to imprisonment for a term from one to six months." 21. In its judgment of 7 January 1998 in Carmelo Sant v. Attorney-General the Constitutional Court rejected the appellant's argument that Article 137 of the Criminal Code only provided for a penalty and not for a remedy. According to the Constitutional Court, if the way in which this Article had been applied were to be examined, the conclusion would be the same as that reached by Chief Justice John J. Cremona. The latter in his academic writings asserted that although habeas corpus is not essentially a part of the ordinary law of Malta, there are in the Maltese Criminal Code two provisions, namely Articles 137 and 353 which, taken together, may be regarded as providing an equally effective safeguard of personal freedom. 22. The parties before the European Court referred to the following examples of cases in which Article 137 had been invoked. On 13 June 1990 the First Hall of the Civil Court ordered Christopher Cremona to be detained for twenty-four hours for contempt of court. The detainee appealed under Article 1003 of the Code of Organisation and Civil Procedure. The Attorney-General, with reference to Cremona having invoked Article 137 of the Criminal Code, requested the Court of Magistrates to order the acting registrar of the court and the Commissioner of Police to bring Cremona before the court and order either of them to set him free at once. Cremona's appeal had suspensive effect on the execution of the judgment and, as a result, his continued detention was illegal. The Court of Magistrates acceded to the Attorney-General's request. Ibrahim Hafes Ed Degwej, later christened Joseph Leopold, invoked Article 137 of the Criminal Code to challenge his prolonged and indefinite detention further to a removal order. He claimed that his detention, which had started in November 1983, had been rendered illegal because of its length and indefinite duration. On 4 July 1995 the Court of Magistrates ordered that the Attorney-General be notified and, having heard his views, still on 4 July 1995, decided to reject the application. On 28 April 1997 Joachim sive Jack Spagnol relied on Article 137 of the Criminal Code to challenge the lawfulness of his prolonged detention pending an investigation into his assets, which had been sequestrated by court order. He claimed that the detention had been unduly prolonged. Moreover, he asserted that he had very little property. On 28 April 1997 the Court of Magistrates transmitted the case file to the Attorney-General and abstained from further consideration of the application. On 5 October 1994 the Court of Magistrates rejected an application for release by Emanuela Brincat. It observed: "As results from the records several applications have been filed, before this Court and before the Criminal Court, so that the person charged may be released, which applications have always been dealt with expeditiously, which fact makes it manifest in the most glaring manner how superfluous and incomprehensible the first paragraph of the present application is, where it refers to Article 137 of the Criminal Code." (unofficial translation from Maltese) 23. Moreover, the Government claimed that if it appeared to the magistrate that the arrest was unlawful the magistrate was obliged to order the arrested person's release. The magistrate had this obligation by virtue of the provisions of Article 137 of the Criminal Code. Every person in Malta was assured that an arrest could not last beyond forty-eight hours and the appearance before the magistrate ensured that if the arrested person had any submissions to make, he or she could do so in the presence of a totally independent person and not before a representative of the prosecuting authority. In connection with habeas corpus decisions, under Article 137 of the Criminal Code the magistrate did not need to hear the Attorney-General. However, since this was an adversarial procedure where the prosecution was led by the police, the magistrate was expected to hear the police as parties to the case in observance of the principle audi alteram partem and the principle of equality of arms. This was a power quite separate and distinct from the power to grant bail. If the arrest was found by the magistrate to be unlawful, then the magistrate had to order the release of the person arrested and the question of bail did not therefore arise. Only if there was nothing to show that the arrest was unlawful did the question of bail arise. B. Article 353 of the Criminal Code 24. Article 353 of the Criminal Code, read together with Article 137, is considered by the Government to provide an effective safeguard of personal freedom equivalent to habeas corpus (see paragraph 21 above). Article 353 addresses the powers and duties of the police in respect of criminal prosecutions and reads as follows: "353. (1) Every officer of the Executive Police below the rank of inspector shall, on securing the person arrested, forthwith report the arrest to an officer not below the rank of inspector who, if he finds sufficient grounds for the arrest, shall order the person arrested to be brought before the Court of Judicial Police; otherwise he shall release him. (2) Where an order is given for the person arrested to be brought before the Court of Judicial Police, such order shall be carried into effect without any undue delay and shall in no case be deferred beyond forty-eight hours." 25. The powers of the Court of Magistrates in respect of arrested persons who are brought before it under Article 353 of the Criminal Code were discussed in extenso in the Ellul case. On 23 December 1990 Nicholas Ellul, who had been arrested on suspicion of having committed a criminal offence punishable with more than three years' imprisonment, was brought before the Court of Magistrates. He claimed that the prosecution at that stage was obliged to convince the magistrate that the arrest was lawful. This request was dealt with by the Court of Magistrates on the same day in the following manner: "The procedure which should be followed by the Court of Magistrates as a Court of Inquiry is set out in Articles 389 to 409 of the Criminal Code. Sub-article (1) of Article 390 provides how proceedings should start before this Court: it "shall hear the report of the police officer on oath, shall examine, without oath, the party accused, and shall hear the evidence in support of the report". The time-limit for the conclusion of this inquiry is one month as indicated in Article 401. In no way is the Court bound to hear any evidence in support of the report. Moreover, the fact that the prosecuting officers confirm the report on oath is meant to satisfy the Court that there is a reasonable suspicion for the person charged to be presented under arrest in view of the charges brought against him. This Court does not find anything to censure in the fact that the report confirmed on oath consists of a confirmation on oath of the charges; after all, in this context, the word "report" means "charge". This is the procedure followed in this case and it is the correct procedure. Consequently, the Court declares that the requests of the person charged are unfounded and therefore rejects them." (unofficial translation from Maltese) Mr Ellul lodged a constitutional application arguing that there had been a breach of Article 5 § 3 of the Convention. On 31 December 1990 the First Hall of the Civil Court found that Article 5 § 3 did not impose any obligation on the magistrate before whom an arrested person appeared to examine whether or not that person's arrest had been made on a reasonable suspicion. Moreover, the court considered that Article 5 § 3 did not impose on the prosecution any duty, on presenting the arrested person, to adduce evidence that the police had a reasonable suspicion at the time of the arrest. On 8 January 1991 the Constitutional Court upheld the decision of the First Hall of the Civil Court. 26. On 5 January 1999 Francis Xavier Borg, who had been arrested forty hours earlier on suspicion of having committed a criminal offence punishable with more than three years' imprisonment was brought before the Court of Magistrates. His counsel drew the court's attention to Article 5 § 3 of the Convention which, according to him, obliged the court to examine of its own motion whether the circumstances of the case justified his continued detention. The Court of Magistrates ruled as follows: "According to the constant practice of this Court and according to the Criminal Code, this Court cannot consider any circumstances at this stage and has to regulate itself according to the charges brought forward by the prosecution. The Court, furthermore, cannot enter into any question to consider ex officio the release from arrest, but first an application has to be filed which has to be notified to the Attorney-General, and after his reply or failing such a reply after the time set by law, it may decide on release under guarantees. Therefore what the defence is requesting is outside the functions of this Court. Having regard to Articles 574 (1), 575 (2) and 582 (1) of the Criminal Code, the Court declares itself not competent to comply with the request and directs the person charged, that if his request for release is to be considered, he has to comply with what is provided in the Articles herementioned." (unofficial translation from Maltese) C. Provisions in the Criminal Code governing bail 27. The Criminal Code contains the following Articles concerning bail: "574. (1) Any accused person who is in custody for any crime or contravention may, on application, be granted temporary release from custody, upon giving sufficient security to appear at the proceedings at the appointed time and place. ... 575. ... (2) The demand for bail shall be made by an application, a copy whereof shall be communicated to the Attorney-General on the same day, whenever it is made by - ... (c) persons accused of any crime punishable with more than three years' imprisonment... (3) The Attorney-General may, within the next working day, by a note, oppose the application, stating the reasons for his opposition. ... 576. The amount of the security shall be fixed within the limits established by law, regard being had to the condition of the accused person, the nature and quality of the offence, and the term of the punishment to which it is liable. 577. (1) Security for bail is given by the production of a sufficient surety who shall enter into a written recognisance in the sum fixed. (2) It may also be given, whenever the court shall deem it proper, by the mere deposit of the sum or of an equivalent pledge, or by the mere recognisance of the person accused. ... 582. (1) The Court may not ex officio grant bail, unless it is applied for by the person charged or accused. ..." D. Status of the European Convention on Human Rights in Maltese law 28. By virtue of the European Convention Act of 19 August 1987 the Convention became part of the law of Malta. 29. In its Aquilina judgment of 13 June 1994 (see paragraph 19 above) the Constitutional Court held that judges in Malta have to take into consideration the case-law of the European Court of Human Rights. PROCEEDINGS BEFORE THE COMMISSION 30. Mr Aquilina applied to the Commission on 7 July 1994. He relied on Article 5 § 3 of the Convention, complaining that he had not been brought promptly before a judge who could examine the reasonableness of his arrest and order his release. 31. The Commission (First Chamber) declared the application (No. 25642/94) admissible on 17 January 1997. In its report of 4 March 1998 (former Article 31 of the Convention), it expressed the unanimous opinion that there had been a violation of Article 5 § 3. The full text of the Commission's opinion is reproduced as an annex to this judgment <*>. -------------------------------- <*> Note by the Registry. For practical reasons this annex will appear only with the final printed version of the judgment (in the official reports of selected judgments and decisions of the Court), but a copy of the Commission's report is obtainable from the Registry. FINAL SUBMISSIONS TO THE COURT 32. The applicant in his memorial requested the Court to find the respondent State in breach of Article 5 § 3 of the Convention and to award him compensation for non-pecuniary damage as well as costs and expenses under Article 41. The Government for their part requested the Court to hold that there had been no breach of Article 5 § 3. THE LAW I. The Government's preliminary objection 33. As before the Commission, the Government pleaded that the applicant had failed to exhaust domestic remedies in relation to his complaint under Article 5 § 3 of the Convention. At no stage in the proceedings, they pointed out, had the applicant sought to rely on Article 137 of the Criminal Code. This Article, in addition to providing for the punishment of any official who delayed the hearing of a complaint about unlawful detention, constituted, along with Article 353, the legal basis of Malta's version of the writ of habeas corpus (see paragraphs 21 and 24 above). Although Article 582 (1) of the Criminal Code required the filing of applications for provisional release (see paragraph 27 above), it could not limit the competence of magistrates to hear habeas corpus applications. This would be against the Constitution and the Convention, which is part of Maltese law (see paragraphs 28 and 29 above). 34. The Government submitted that the magistrate before whom the applicant appeared on 22 July 1992 could have dealt with any complaint by the applicant concerning the lawfulness of his arrest. In such a case, the magistrate would have had to hear submissions by the arrested person and the police - not the Attorney-General. If it had then appeared to the magistrate that the arrest had been unlawful, the magistrate would have been obliged to order release under Article 137 of the Criminal Code read in conjunction with the Convention and the case-law of the European Court of Human Rights. Although the applicant had produced some decisions which seemed to indicate that the powers of the magistrate before whom the accused first appeared were more limited than the Government maintained, these decisions emanated from lower courts and, in any event, the accused in these cases had not contended that the law did not allow arrest in their case or that there was no reasonable suspicion to justify arrest. 35. The applicant replied that the provisions of the Criminal Code referred to by the Government did not provide an effective remedy. Article 137 made provision for the punishment of any magistrate or other officer who did not attend to a lawful complaint concerning an unlawful detention. It did not address the issue of the release of the detainee. 36. The applicant contended that the magistrate before whom he appeared on 22 July 1992 had had no power to review the lawfulness of his arrest. Although the law spelt out in great detail what happened when the accused first appeared before a magistrate, it made no provision concerning release in cases of unlawful arrest. Moreover, there was no instance of an arrested person being released on being brought before a magistrate on the ground that the magistrate had decided that the arrest was unlawful. Additional arguments could be drawn a contrario from Articles 353 (see paragraph 24 above) and 397 (5) of the Criminal Code. The latter provision provided that the court could also order the arrest of an accused person who was not already in custody. In any event, even assuming that the applicant could have made an application under Article 137 of the Criminal Code, this would not have ensured compliance with Article 5 § 3 of the Convention which required an automatic review. Finally, the applicant's arrest and detention could not have been considered unlawful because in the Ellul case the Constitutional Court had found that the limitations imposed by the system in force on the magistrate's power of release did not raise any issues under Article 5 § 3 of the Convention (see paragraph 25 above). 37. In its decision on the admissibility of the application, the Commission dismissed the objection on the ground that Article 137 of the Criminal Code would not have provided the applicant with an effective remedy. Making use of this provision might have led to the punishment of the public officials involved, but would not have secured respect for the rights of the applicant under Article 5 § 3 of the Convention. 38. Article 35 § 1, formerly Article 26, of the Convention reads as follows: "The Court may only deal with the matter after all domestic remedies have been exhausted, according to the generally recognised rules of international law, and within a period of six months from the date on which the final decision was taken." 39. The Court recalls that the only remedies which an applicant is required to exhaust are those that relate to the breaches alleged and which are at the same time available and sufficient. The existence of such remedies must be sufficiently certain not only in theory but also in practice, failing which they will lack the requisite accessibility and effectiveness; it falls to the respondent State to establish that these various conditions are satisfied (see, among other authorities, the Navarra v. France judgment of 23 November 1993, Series A No. 273-B, p. 27, § 24). Moreover, an applicant who has exhausted a remedy that is apparently effective and sufficient cannot be required also to have tried others that were available but probably no more likely to be successful (see, mutatis mutandis, the A. v. France judgment of 23 November 1993, Series A No. 277-B, p. 48, § 32). 40. The Court notes that the applicant made a constitutional application arguing that there had been a violation of Article 5 § 3 of the Convention (see paragraph 14 above). His application was examined first by the First Hall of the Civil Court, which admitted it, and then, on appeal by the respondents, by the Constitutional Court, which examined it as to the substance and rejected it (see paragraphs 17 - 19 above). There can, therefore, be no doubt that the applicant raised the arguments he draws from Article 5 § 3 of the Convention before the highest competent Maltese judicial authorities. 41. As to the Government's reliance on Article 137 of the Criminal Code read in conjunction with Article 353, it is first to be noted that the applicant's complaint to the Commission was not that he did not have available to him, in accordance with Article 5 § 4 of the Convention, a habeas corpus remedy to obtain a court decision on the lawfulness of his detention under Maltese law. The applicant alleged the absence of a procedure ensuring the specific kind of judicial control required by Article 5 § 3. In so far as the Government's argument is that, if the applicant had invoked the above-mentioned Articles of the Criminal Code, he would have obtained a review of his detention by a judge as envisaged by Article 5 § 3, this is an argument going directly to the issue of compliance with that provision. Accordingly, the Government's preliminary objection is to be joined to the merits. II. Alleged violation of Article 5 § 3 of the Convention 42. The applicant complained that he had been the victim of a breach of Article 5 § 3 of the Convention, which provides: "Everyone arrested or detained in accordance with the provisions of paragraph 1 (c) of this Article shall be brought promptly before a judge or other officer authorised by law to exercise judicial power and shall be entitled to trial within a reasonable time or to release pending trial. Release may be conditioned by guarantees to appear for trial." 43. The applicant acknowledged that the magistrate before whom he was brought within forty-eight hours of his arrest was an independent and impartial officer exercising judicial power. However, domestic law did not require the police to substantiate the grounds militating in favour of his arrest and the magistrate could release him only if he submitted a bail application. Since the offence for which the applicant had been arrested carried a penalty exceeding three years' imprisonment, the bail application had to be communicated to the Attorney-General, who should normally have had one working day in which to decide whether he would oppose it or not. During that period the magistrate was not competent to decide on the applicant's release. According to standard practice, after the accused's first appearance before a magistrate the case went to the registrar who chose by lot the magistrate who would hear the evidence. This system was introduced to eliminate the possibility of forum-shopping by the police. The magistrate who heard the evidence also examined the bail application after the Attorney-General had had the opportunity of expressing his view. As a result, the bail application was often examined by a different magistrate from the one before whom the accused had first appeared. 44. The applicant alleged a breach of Article 5 § 3 on three grounds. Firstly, the powers of the magistrate before whom he had first appeared were limited. The magistrate could only order his release following a bail application which, moreover, had to be communicated to the Attorney-General. Secondly, the review of his detention had not been prompt since it did not take place until eleven days after his arrest. Thirdly, the magistrate who reviewed the case had not heard him in person. 45. The Commission considered that there had been a violation of Article 5 § 3 of the Convention because the judicial review of the applicant's detention had not been automatic, had not been prompt and had not been exercised by a magistrate who had himself heard the applicant. 46. The Government submitted that, if the charges against the applicant had been such that the law did not allow his arrest, the magistrate before whom he had appeared on 22 July 1992 would have raised the matter himself and ordered the applicant's immediate release. Moreover, the applicant could have invoked Article 137 of the Criminal Code to raise any other complaints he might have had concerning the lawfulness of his arrest. Quite apart from this consideration, the Government submitted that, in cases where the court had found an arrest to be lawful, it was open to the arrested person to request provisional release on bail. In this connection, the Government argued that although Article 5 § 3 required that the accused be brought promptly before a judge it did not require that the decision on the bail application be taken immediately. The reason why certain bail applications were communicated to the Attorney-General was to ensure that the principles of audi alteram partem and equality of arms were respected. In any event, the Attorney-General replied expeditiously and, as a result, the review of the accused's detention could be concluded within the time-frame of Article 5 § 3. If the Attorney-General did not reply within the time-limit set by the magistrate, the latter could give a ruling on the bail application without hearing the Attorney-General's views, which were not in any event binding. The period of eleven days which had elapsed between the applicant's arrest (20 July 1992) and the decision on his bail application (31 July 1992) could not be considered a breach of Article 5 § 3. Furthermore, the Government stressed that the applicant had had ample opportunity to present his case in writing and could have made oral submissions. The Convention did not require that the magistrate who decided on an arrested person's bail application should be the same as the magistrate before whom the arrested person initially appeared. Although the second magistrate had not heard the applicant in person, he had had at his disposal all the information required and was totally independent of the executive. In any event, the applicant could have asked the second magistrate to hear him in person. 47. As the Court has pointed out on many occasions, Article 5 § 3 of the Convention provides persons arrested or detained on suspicion of having committed a criminal offence with a guarantee against any arbitrary or unjustified deprivation of liberty (see, inter alia, the Assenov and Others v. Bulgaria judgment of 28 October 1998, Reports of Judgments and Decisions 1998-VIII, p. 3298, § 146). It is essentially the object of Article 5 § 3, which forms a whole with paragraph 1 (c), to require provisional release once detention ceases to be reasonable. The fact that an arrested person had access to a judicial authority is not sufficient to constitute compliance with the opening part of Article 5 § 3. This provision enjoins the judicial officer before whom the arrested person appears to review the circumstances militating for or against detention, to decide by reference to legal criteria whether there are reasons to justify detention, and to order release if there are no such reasons (see the De Jong, Baljet and Van den Brink v. the Netherlands judgment of 22 May 1984, Series A No. 77, pp. 21 - 24, §§ 44, 47 and 51). In other words, Article 5 § 3 requires the judicial officer to consider the merits of the detention. 48. To be in accordance with Article 5 § 3, judicial control must be prompt. Promptness has to be assessed in each case according to its special features (see the De Jong, Baljet and Van den Brink judgment cited above, pp. 24 and 25, §§ 51 and 52). However, the scope of flexibility in interpreting and applying the notion of promptness is very limited (see the Brogan and Others v. the United Kingdom judgment of 29 November 1988, Series A No. 145-B, pp. 33 - 34, § 62). 49. In addition to being prompt, the judicial control of the detention must be automatic (see the De Jong, Baljet and Van den Brink judgment cited above, p. 24, § 51). It cannot be made to depend on a previous application by the detained person. Such a requirement would not only change the nature of the safeguard provided for under Article 5 § 3, a safeguard distinct from that in Article 5 § 4, which guarantees the right to institute proceedings to have the lawfulness of detention reviewed by a court (see the De Jong, Baljet and Van den Brink judgment cited above, pp. 25 - 26, § 57). It might even defeat the purpose of the safeguard under Article 5 § 3 which is to protect the individual from arbitrary detention by ensuring that the act of deprivation of liberty is subject to independent judicial scrutiny (see, mutatis mutandis, the Kurt v. Turkey judgment of 25 May 1998, Reports 1998-III, p. 1185, § 123). Prompt judicial review of detention is also an important safeguard against ill-treatment of the individual taken into custody (see the Aksoy v. Turkey judgment of 18 December 1996, Reports 1996-VI, p. 2282, § 76). Furthermore, arrested persons who have been subjected to such treatment might be incapable of lodging an application asking the judge to review their detention. The same could hold true for other vulnerable categories of arrested persons, such as the mentally weak or those who do not speak the language of the judicial officer. 50. Finally, by virtue of Article 5 § 3 the judicial officer must himself or herself hear the detained person before taking the appropriate decision (see the De Jong, Baljet and Van den Brink judgment cited above, p. 24, § 51). 51. The Court shares the parties' view that the applicant's appearance before a magistrate two days after his arrest (see paragraph 9 above) could be regarded as "prompt" for the purposes of Article 5 § 3. 52. However, the parties disagreed as to the extent of the power of the magistrate to order release of his or her own motion. While the applicant argued that the magistrate before whom he had first appeared could order his release only following a bail application, the Government contended that magistrates had the power to order release of their own motion if the person appearing before them faced charges that, according to the law, did not allow his or her detention. Even assuming the Government's interpretation of national law to be correct, the Court considers that Article 5 § 3 would not be complied with. The matters which, by virtue of Article 5 § 3, the judicial officer must examine go beyond the one ground of lawfulness cited by the Government. The review required under Article 5 § 3, being intended to establish whether the deprivation of the individual's liberty is justified, must be sufficiently wide to encompass the various circumstances militating for or against detention (see paragraph 47 above). However, the evidence before the Court does not disclose that the magistrate before whom the applicant appeared on 22 July 1992 or any other judicial officer had the power to conduct such a review of his or her own motion. 53. The Government argued that the applicant could have obtained a wider review of the lawfulness of his detention, going beyond the issue of whether the charges allowed such detention, by lodging an application under Article 137 of the Criminal Code read in conjunction with Article 353 with the judge before whom he appeared on 22 July 1992. However, compliance with Article 5 § 3 cannot be ensured by making an Article 5 § 4 remedy available. The review must be automatic (see paragraph 49 above). Furthermore, even in the context of an application by an individual under Article 137 and having regard to Article 353, the scope of the review has not been established to be such as to allow a review of the merits of the detention. Apart from the cases where the forty-eight-hour time-limit was exceeded, the Government have not referred to any instances in which Article 137 of the Criminal Code has been successfully invoked to challenge either the lawfulness of or the justification for an arrest on suspicion of a criminal offence. Moreover, from what the Court can deduce from the domestic cases cited before it, the absence of a reasonable suspicion or of reasons militating in favour of the applicant's continued detention would not necessarily have rendered the applicant's arrest and detention unlawful under Maltese law (see paragraphs 22, 25 and 26 above). It follows that the Government have not substantiated their preliminary objection that the applicant has not exhausted domestic remedies because he did not seek to rely on Article 137 of the Criminal Code read together with Article 353. Accordingly, the Court dismisses the Government's preliminary objection. 54. In the light of the above, the Court considers that the applicant's appearance before the magistrate on 22 July 1992 was not capable of ensuring compliance with Article 5 § 3 of the Convention since the magistrate had no power to order his release. It follows that there has been a breach of that provision. 55. In reaching this conclusion, the Court would nevertheless agree with the Government that the question of bail is a distinct and separate issue, which only comes into play when the arrest and detention are lawful. In consequence, the Court does not have to address this issue for the purposes of its finding of a violation of Article 5 § 3. III. Application of Article 41 of the Convention 56. The applicant sought just satisfaction under Article 41 of the Convention, which reads as follows: "If the Court finds that there has been a violation of the Convention or the Protocols thereto, and if the internal law of the High Contracting Party concerned allows only partial reparation to be made, the Court shall, if necessary, afford just satisfaction to the injured party." A. Non-pecuniary damage 57. The applicant claimed 1,500 Maltese liras (MTL) in respect of non-pecuniary damage for the disturbance that the alleged violations caused to his life. He pointed out in this connection that, at the time of the events, he was a juvenile and that he was detained for having sexual relations with his own girlfriend (see paragraph 13 above). 58. The Government submitted that there was no evidence that the applicant had suffered any non-pecuniary damage. 59. The Court considers that in the special circumstances of the case the finding of a violation of Article 5 § 3 of the Convention constitutes in itself sufficient just satisfaction in respect of any non-pecuniary damage suffered by the applicant. B. Costs and expenses 60. The applicant claimed, as reimbursement of costs incurred, MTL 600 in connection with the domestic proceedings and MTL 1,600 in connection with the Convention proceedings, plus necessary expenses for his lawyers' attendance at the hearing before the Court in Strasbourg. 61. The Government replied that the applicant should not be granted more than MTL 50 for the proceedings until bail was granted. Although the applicant was ordered to pay the expenses in respect of the proceedings before the Constitutional Court, there were no records that he was actually asked to do so. In any event, costs for such proceedings were minimal and had to be assessed on an equitable basis after an official bill was issued by the domestic courts. The amount claimed for costs and expenses before the Commission was excessive. In general, the normal tariffs for proceedings before the Strasbourg organs should apply. The applicant's costs for his lawyers' attendance at the hearing before the Court should be reimbursed in half. The case was heard together with T.W. v. Malta, in which the applicant was represented by the same lawyers. 62. The Court awards the sum claimed in respect of the domestic proceedings in full. It also awards the applicant on an equitable basis MTL 2,400 for the costs and expenses of the proceedings before the Convention bodies. C. Default interest 63. According to the information available to the Court, the statutory rate of interest applicable in Malta at the date of adoption of the present judgment is 8% per annum. FOR THESE REASONS, THE COURT 1. Joins unanimously to the merits the Government's preliminary objection, and dismisses it unanimously; 2. Holds unanimously that there has been a breach of Article 5 § 3 of the Convention; 3. Holds by eleven votes to six that the present judgment constitutes in itself sufficient just satisfaction for any non-pecuniary damage sustained; 4. Holds unanimously (a) that the respondent State is to pay the applicant, within three months, 3,000 (three thousand) Maltese liras for costs and expenses together with any value-added tax that may be chargeable; (b) that simple interest at an annual rate of 8% shall be payable from the expiry of the above-mentioned three months until settlement. Done in English and in French, and delivered at a public hearing in the Human Rights Building, Strasbourg, on 29 April 1999. Luzius WILDHABER President Michele de SALVIA Registrar In accordance with Article 45 § 2 of the Convention and Rule 74 § 2 of the Rules of Court, the following separate opinions are annexed to this judgment: (a) partly dissenting opinion of Mr Bonello; (b) joint partly dissenting opinion of Mrs Tulkens and Mr Casadevall; (c) partly dissenting opinion of Mr Fischbach; (d) partly dissenting opinion of Mrs Greve. L.W. M.de S. PARTLY DISSENTING OPINIO№ OF JUDGE BONELLO In the present case the Court has unanimously found that the applicant's fundamental right enshrined in Article 5 § 3 of the Convention has been violated. When it came to determine how the breach of that core guarantee was to be redressed, the majority of the Court opted to recite that the finding of the violation in itself constituted just satisfaction. I do not share the Court's view. I consider it wholly inadequate and unacceptable that a court of justice should "satisfy" the victim of a breach of fundamental rights with a mere handout of legal idiom. The first time the Court appears to have resorted to this hapless formula was in the Golder case of 1975 (Golder v. the United Kingdom judgment of 21 February 1975, Series A No. 18). Disregarding its own practice that full reasoning should be given for all decisions, the Court failed to suggest one single reason why the finding should also double up as the remedy. Since then, propelled by the irresistible force of inertia, that formula has resurfaced regularly. In few of the many judgments which relied on it did the Court seem eager to upset the rule that it has to give neither reasons nor explanations. In the recent judgment Nikolova v. Bulgaria ([GC], No. 31195/96, ECHR 1999-II), the Court has somehow tried to overcome that reticence by referring to its recent case-law and remarking that "just satisfaction can be awarded only in respect of damage resulting from a deprivation of liberty that the applicant would not have suffered if he or she had had the benefit of the guarantees of Article 5 § 3". Why? I cannot find any plausible justification, in the judgment or elsewhere. The Convention confers on the Court two separate functions: firstly, to determine whether a violation of a fundamental right has taken place, and secondly, to give "just satisfaction" should the breach be ascertained. The Court has rolled these two distinct functions into one. Having addressed the first, it feels absolved from discharging the second. In doing so, the Court fails in both its judicial and its pedagogical functions. The State that has violated the Convention is let off virtually scot-free. The award of just satisfaction, besides reinstating the victim in his fundamental right, serves as a concrete warning to erring governments. The most persuasive tool for implementing the Convention is thus lying unused. The only "legal" argument used so far in favour of refusing to award any compensation at all for non-pecuniary damage has been based on the admittedly infelicitous wording of Article 41, which states: "If the Court finds that there has been a violation of the Convention or the Protocols thereto, and if the internal law of the High Contracting Party concerned allows only partial reparation to be made, the Court shall, if necessary, afford just satisfaction to the injured party." The Court seems to feel authorised to deny just satisfaction to the victim on the strength of the "if necessary" condition. This, I submit, places an improper construction on Article 41. "If necessary" is applicable only where there is a concurrence of both the conditions posited by Article 41, i.e. the finding of a violation of the Convention and the ability of the domestic system to provide for some partial reparation. When these two conditions combine (and only then) may the Court find it unnecessary to award additional just satisfaction. This is what Article 41 clearly states. In cases like the present one, in which the internal law provides for no satisfaction at all, the "if necessary" condition becomes irrelevant and the Convention leaves the Court no discretion at all as to whether to award compensation or not. Article 46 § 2 reinforces this reading: "The final judgment of the Court shall be transmitted to the Committee of Ministers, which shall supervise its execution." This presupposes a specific judgment that has still to be put into effect. Merely declaratory judgments, like the present one, are always self-executing, and require no further acts of implementation. Article 46 § 2 rules out declaratory, self-executing judgments. It is regrettable enough as it is, albeit understandable, that, in the sphere of granting redress, the Court, in its early days, imposed on itself the restriction of never ordering performance of specific remedial measures in favour of the victim. That exercise in judicial restraint has already considerably narrowed the spectrum of the Court's effectiveness. Doubling that restraint, to the point of denying any compensation at all to those found to have been the victims of violations of the Convention, has further diminished the Court's purview and dominion. Finding a violation of a fundamental right is no comfort for the government. Stopping there is no comfort for the victim. A moral thirst for justice is hardly different from a physical thirst for water. Hoping to satisfy a victim of injustice with cunning forms of words is like trying to quench the thirst of a parched child with fine mantras. Except for those courts that now rely on the Golder incantation, I am not aware of any national court settling for a mere finding of breaches of rights as a substitute for a specific remedy or, failing that, compensation. If that is indeed so, ordinary rights enjoy better protection than fundamental rights. And again, if I am right, fundamental liberties receive fuller redress in national courts than they do in the international one. I consider this demeaning. Of course, the Court is called upon to carry out a careful balancing exercise when assessing the quantum of compensation to be awarded. In certain cases that award could, and should, be nominal or even token. I would not vote for awarding substantial compensation to a convicted serial rapist, should some aspect of his right to family life have been formally breached. Nor would I be excessively generous with awards to a drug trafficker because the interpreter at his trial failed the test of high competence. What I am disenchanted with is that any court should short-change a victim. I voted against that. JOINT PARTLY DISSENTING OPINION OF JUDGES TULKENS AND CASADEVALL (Translation) The Court has held unanimously that there has been an infringement of the applicant's rights under Article 5 § 3 of the Convention. However, as regards reparation for this infringement, the majority of the Court has opted for the formula "the present judgment constitutes in itself sufficient just satisfaction for any non-pecuniary damage sustained". We regret that we are unable to agree, for the following reasons. 1. It is not contested in the present case that the first two conditions laid down by Article 41 of the Convention, namely the existence of a violation of the Convention and the lack of any possibility under domestic law of obtaining even partial reparation, are satisfied. Admittedly, the Court still has wide discretion in that it affords satisfaction only "if necessary", having regard to what is equitable in the light of all the circumstances of a given case. 2. The applicant, who was born in 1974, was detained pending trial for eleven days, from 20 July 1992, when he was arrested by the police, until 31 July 1992, when a magistrate, sitting as a court of inquiry, ordered his release. He was subsequently found guilty of an indecent assault in a public place, but in view of his youth at the material time, among other considerations, he was permitted to go free on probation. In our opinion it is difficult to maintain that a period of detention, even of short duration, leaves no marks. For anyone, and a fortiori for a young person, prison can be a traumatic experience. We cannot of course maintain that the applicant's detention would have ended if he had been able to obtain speedy judicial review of his detention, but on account of the absence of that safeguard the applicant may well have suffered a certain amount of non-pecuniary damage not wholly compensated by the finding of a violation (see the Duinhof and Duijf v. the Netherlands judgment of 22 May 1984, Series A, No. 79, p. 19, § 45). 3. Lastly, since Article 5 § 5 of the Convention, in specifying what is required of domestic law, expressly provides: "Everyone who has been the victim of arrest or detention in contravention of the provisions of this Article shall have an enforceable right to compensation", there is all the more reason in our opinion to consider that the mere fact that the Court has found a violation is not sufficient to make good any damage. In the instant case, therefore, the Court should have awarded some measure of pecuniary satisfaction, especially as the sum claimed by the applicant was reasonable and could on that account constitute satisfaction on an equitable basis. PARTLY DISSENTING OPINIO№ OF JUDGE FISCHBACH (Translation) Unlike the majority, who consider that the finding of a violation of Article 5 § 3 constitutes in itself just satisfaction for any non-pecuniary damage, I am of the opinion that pecuniary redress is called for in this case. I consider that the applicant's pre-trial detention, which lasted eleven days, without adequate safeguards and therefore in breach of Article 5 § 3, must have caused the victim feelings of anxiety and frustration such that compensation for non-pecuniary damage is amply justified. Such a conclusion seems to me all the more reasonable as the length of the pre-trial detention was more than disproportionate in view of the charges and the applicant's youth. PARTLY DISSENTING OPINIO№ OF JUDGE GREVE I voted with the majority on all points except the question of just satisfaction. Article 41 of the Convention provides that "...if the internal law of the High Contracting Party concerned allows only partial reparation to be made, the Court shall, if necessary, afford just satisfaction to the injured party". This presupposes that the Court has found a violation of the Convention or the Protocols thereto. The Court has ruled that a fortiori Article 41 (formerly Article 50) also covers cases where - as in the present case - it is the intrinsic nature of the injury which makes restitutio in integrum impossible. For just satisfaction to be awarded the applicant must actually have sustained prejudice and the prejudice must have been caused by the violation found by the Court. In such cases the Court has made awards in respect of non-pecuniary damage including (but not limited to) uncertainty, anxiety and/or distress, sense of isolation, confusion, neglect, frustration and/or helplessness and feelings of injustice. As pointed out by the majority in the present case, the Court's rulings have not, however, followed a consistent pattern in these cases but rather followed a case-by-case approach even when, as in the instant case, a violation of Article 5 § 3 has been established. In my view, it would under these circumstances be preferable for the Court normally to use its discretion to award the injured party some equitable satisfaction - be it only token - rather than simply state that the mere finding of a violation/violations constituted sufficient just satisfaction in respect of any non-pecuniary damage suffered. The question in each individual case would then be what amount constituted equitable satisfaction under the circumstances. I cannot identify any reasons for making an exception in the present case. ------------------------------------------------------------------ -------------------- Автор сайта - Сергей Комаров, scomm@mail.ru