Законодательство Выдержки из законодательства РФ Законы Постановления Распоряжения Определения Решения Положения Приказы Все документы Указы Уставы Протесты Представления ПОСТАНОВЛЕНИЕ Европейского суда по правам человека от 10.10.2006 "ДЕЛО "ПАУЛИК (PAULIK) ПРОТИВ СЛОВАКИИ" [рус., англ.] Официальная публикация в СМИ: Постановление на русском языке подготовлено для публикации в системах КонсультантПлюс. Постановление на английском языке получено с сервера Европейского суда по правам человека . Тип документа Многосторонний документ (кроме СНГ) Договаривающиеся стороны Текст Постановления на английском языке см. в документе. [неофициальный перевод] <*> ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА ЧЕТВЕРТАЯ СЕКЦИЯ ДЕЛО "ПАУЛИК ({PAULIK} <**>) ПРОТИВ СЛОВАКИИ" (Жалоба № 10699/05) ПОСТАНОВЛЕНИЕ (Страсбург, 10 октября 2006 года) -------------------------------- <*> Перевод на русский язык Берестнева Ю.Ю. <**> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке набраны латинским шрифтом и выделены фигурными скобками. В деле "Паулик против Словакии" Европейский суд по правам человека (Четвертая секция), заседая Палатой в составе: сэра Николаса Братца, Председателя Палаты, Й. Касадеваля, М. Пеллонпяя, С. Павловского, Л. Гарлицки, Л. Мийович, Я. Шикуты, судей, а также при участии Т.Л. Эрли, Секретаря Секции Суда, заседая за закрытыми дверями 19 сентября 2006 г., вынес следующее Постановление: ПРОЦЕДУРА 1. Дело было инициировано жалобой (№ 10699/05), поданной 28 февраля 2005 г. в Европейский суд по правам человека (далее - Европейский суд) против Словацкой Республики гражданином Словакии Йозефом Пауликом (Jozef {Paulik}) (далее - заявитель) в соответствии со статьей 34 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. 2. Интересы заявителя в Европейском суде представляла З. Купцова ({Z. Kupcova}), адвокат из г. Братиславы (Bratislava). Власти Словакии в Европейском суде были представлены Уполномоченным Словакии при Европейском суде по правам человека А. Полачковой ({A. Polackova}). 3. 9 июня 2005 г. Председатель Палаты принял решение, что жалоба должна быть рассмотрена в приоритетном порядке в соответствии с правилом 41 Регламента Суда. 4. 22 августа 2005 г. Председатель Палаты коммуницировал жалобу заявителя властям Словакии. В соответствии с положениями пункта 3 статьи 29 Конвенции было решено рассмотреть жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу дела. ФАКТЫ I. Обстоятельства дела 5. Заявитель родился в 1931 году и проживает в г. Братиславе. 6. В 1966 году заявитель имел сексуальные отношения с женщиной, которая 17 декабря 1966 г. родила дочь И. (I.). 7. Поскольку заявитель отрицал, что он являлся отцом, мать ребенка инициировала судебное разбирательство в суде г. Братиславы (в рассматриваемое время - городской суд ({Mestsky sud}), в настоящее время краевой суд ({Krajsky sud})) в целях объявления отцовства. 8. 31 января 1967 г. мать ребенка вышла замуж за другого мужчину. 9. 2 февраля 1970 г. краевой суд г. Братиславы установил, что заявитель являлся отцом И. и обязал его выплачивать алименты на содержание дочери. 10. Краевой суд г. Братиславы пришел к такому выводу после заслушивания показаний нескольких свидетелей. Он также принял во внимание исчерпывающие письменные доказательства и учел результаты анализа крови, так называемого бионаследственного теста ({dedicsko-biologicka skuska}), а также заключение, подготовленное сексологом. Краевым судом г. Братиславы было установлено, что заявитель имел половую связь с матерью ребенка между 180 и 300 днями до рождения И. В таких делах презумпция отцовства возникает в соответствии со статьей 54 Семейного кодекса Словакии в том виде, в каком она была сформулирована в рассматриваемое время (см. ниже раздел "Применимое национальное законодательство и правоприменительная практика"), за исключением случая, когда имелись существенные основания для опровержения презумпции. Тем не менее, таких существенных оснований не было установлено. 11. Решение краевого суда г. Братиславы вступило в силу и стало обязательным для исполнения, и заявитель его соблюдал, в частности, выплачивая алименты. Тем не менее, он не имел каких-либо контактов с И., поскольку мать возражала против их общения. 12. И. узнала о существовании заявителя, когда получала свое первое удостоверение личности. Она и заявитель впервые встретились незадолго до того, как она окончила среднюю школу. Впоследствии заявитель начал видеться с И., и со временем их встречи стали более частыми. Заявитель оказывал И., а после того, как она вышла замуж, и ее семье финансовую помощь и развивал эмоциональные связи с ее семьей. 13. В 2004 году И. и заявитель поссорились относительно финансовой помощи, после чего И. предложила, чтобы вопрос отцовства заявителя был рассмотрен повторно. 14. Впоследствии И., ее мать и заявитель добровольно сдали анализ крови на ДНК с целью установления того обстоятельства, действительно ли заявитель являлся отцом И. 18 марта 2004 г. на основе данного теста эксперт подготовил заключение, в котором он установил, что заявитель не являлся отцом И. И. и ее семья впоследствии прекратили все контакты с заявителем. 15. Тогда заявитель обратился с ходатайством в прокуратуру, чтобы оспорить свое отцовство в соответствии со статьей 62 Семейного кодекса Словакии. Он утверждал, что не являлся биологическим отцом И. и что объявление отцовства было сделано вступившим в силу судебным решением на основании экспертного заключения, которое соответствовало состоянию научных знаний в рассматриваемое время. Хотя методы для установления отцовства были развиты и он имел новое подтверждение того, что он не являлся отцом И., заявитель не располагал средствами, обычными или исключительными, доступными ему в соответствии с Семейным кодексом Словакии или Гражданским процессуальным кодексом Словакии для приведения своего правового положения в соответствие с биологической реальностью. 16. 2 декабря 2004 г. прокурор района Братислава V. допросил И. в связи с ходатайством заявителя. Она утверждала, inter alia, что если заявитель не хотел, чтобы она была его дочерью, она не возражает против его отказа от отцовства. 17. Прокурор края Братислава и Генеральный прокурор Словакии Письмами от 30 декабря 2004 г. и 31 марта 2005 г., соответственно, проинформировали заявителя, что установление отцовства было res judicata и что прокуратура не обладала компетенцией по направлению данного вопроса на рассмотрение судом. 18. 4 марта 2005 г. заявитель направил Письма Председателю Народной рады Словацкой Республики ({Narodna} rada Slovenskej republiky) и Председателю Комитета Народной рады Словацкой Республики по конституционным вопросам, прося их принять законодательные меры с целью гарантирования эффективной защиты его прав. В ответном Письме секретарь Председателя Народной рады Словацкой Республики адресовал заявителя к Генеральному прокурору Словакии и посоветовал ему попросить Генерального прокурора Словакии оспорить Судебное решение 1970 года с помощью подачи надзорной жалобы по вопросам права (mimoriadne dovolanie). 19. 7 марта 2005 г. заявитель, интересы которого представлял адвокат, подал жалобу в Конституционный Суд ({Ustavny sud}) Словакии в соответствии со статьей 127 Конституции Словакии. Жалоба была направлена против всех уровней прокуратуры и Народной рады Словацкой Республики. Заявитель утверждал, что имело место несоответствие между правовым положением, созданным Судебным решением 1970 года, и действительной ситуацией, отраженной в заключении о проведении ДНК-теста 2004 года, и что отсутствовали правовые средства исключения этого несоответствия в соответствии с Гражданским процессуальным кодексом Словакии или Семейным кодексом Словакии. По мнению заявителя, ни общественность, ни И. не имели какого-либо законного интереса в сохранении ситуации, которая имела место. Наоборот, он имел интерес в обеспечении того, чтобы правовое положение и биологическая действительность совпадали. Заявитель также утверждал, что должностные лица не смогли принять достаточных позитивных мер, чтобы защитить его права. В результате он ошибочно был определен в качестве отца И. в различных публично-правовых документах, таких, как записи актов гражданского состояния. Информация о его отцовстве была также включена в его медицинские документы и личное дело работника. Его личность, таким образом, была задета, и он не мог прояснить данный вопрос. Кроме того, по закону он был отнесен к семье И. Таким образом, в случае нужды она и ее дети смогут обязать его выплачивать деньги на их содержание. Поскольку с юридической точки зрения И. была его дочерью, то она также являлась его наследником, что ограничивало его свободу завещательного распоряжения. 20. Конституционный Суд Словакии рассмотрел жалобу в приоритетном порядке и 17 марта 2005 г. объявил ее неприемлемой. Он отметил, что со стороны прокуратуры не существовало отсутствия какого-либо усердия в рассмотрении жалоб заявителя. Хотя итог рассмотрения прокуратурой жалоб заявителя не удовлетворил его, они рассмотрели его жалобы в соответствии с существующим законом. Таким образом, поскольку жалоба была направлена против прокуратуры, Конституционный Суд Словакии постановил, что она была явно необоснованной. Что касается остальной части жалобы, то Конституционный Суд Словакии отметил, что вопросы отцовства относились к юрисдикции судов общей юрисдикции, которые были связаны обязательствами не только национальным законодательством, но также и международными инструментами. Следовательно, нет оснований предполагать, что они отказались бы защитить интересы заявителя, если бы он обратился к ним за помощью. Поскольку он этого не сделал, то остальная часть его жалобы являлась неприемлемой по причине неисчерпания доступных средств правовой защиты. II. Применимое национальное законодательство A. Семейный кодекс Словакии (Закон № 94/1963 Coll., с изменениями, действовавшими до 31 марта 2005 г.) 21. В соответствии с частью 1 статьи 51 Семейного кодекса Словакии супруг, супруга которого родила ребенка во время нахождения в браке или не позже 300 дней после его расторжения, считался отцом ребенка. 22. В противном случае отцом считался мужчина, которого оба родителя заявили отцом (часть 1 статьи 52 Семейного кодекса Словакии). 23. В соответствии со статьей 54 Семейного кодекса Словакии если отцовство не установлено совместным заявлением родителей, ребенок или мать могли инициировать судебное разбирательство для его установления судом. В таких делах, кроме случаев, когда имелись существенные основания для исключения отцовства, возникала презумпция, что мужчина, который имел половую связь с матерью ребенка не менее чем за 180 и не более чем за 300 дней до рождения ребенка, являлся отцом. 24. Супруг может опровергнуть отцовство в суде в течение шести месяцев с момента, когда он узнал, что его супруга родила ребенка (часть 1 статьи 57 Семейного кодекса Словакии). Подобным образом супруга может оспорить отцовство своего супруга в течение шести месяцев с момента рождения ребенка (часть 1 статьи 59 Семейного кодекса Словакии). 25. Если отцовство установлено после совместного его заявления родителями, то оно может быть оспорено как мужчиной, так и матерью в течение шести месяцев с момента рождения или объявления отцовства, в зависимости от того, что являлось последним. В такой ситуации мужчина имел право оспорить отцовство, только если имеется доказательство, исключающее возможность того, что он являлся отцом (статья 61 Семейного кодекса Словакии). 26. После истечения установленного шестимесячного срока отцовство могло быть оспорено Генеральным прокурором Словакии, если того требовали интересы общества (статья 62 Семейного кодекса Словакии). B. Семейный кодекс Словакии (Закон № 36/2005 Coll., в силе с 1 апреля 2005 г.) 27. Даже после истечения срока, отведенного для оспаривания родителями отцовства, оно все еще может быть оспорено ребенком. Тем не менее, такое оспаривание будет приемлемым, только если оно осуществляется в интересах ребенка и если, как минимум, один из родителей все еще жив (статья 96 Семейного кодекса Словакии). C. Гражданский процессуальный кодекс Словакии (Закон № 99/1963, с изменениями) 28. Части 1 и 3 статьи 159 Гражданского процессуального кодекса Словакии предусматривают, что судебное решение, которое было вынесено надлежащим образом и которое больше не может быть обжаловано, является окончательным и обязательным для исполнения ({pravoplatny}). Если дело было рассмотрено и решение стало окончательным и обязательным для исполнения, то оно не может быть пересмотрено. 29. В соответствии с частью 1 статьи 228 Гражданского процессуального кодекса Словакии сторона в гражданском судопроизводстве может оспорить окончательные и обязательные для исполнения судебные решения, подав ходатайство о возобновлении судебного разбирательства, если a) обнаружились факты, решения или доказательства, которые ходатайствующая сторона не могла использовать в первоначальном судебном разбирательстве по независящим от нее причинам и которые могут стать результатом вынесения более благоприятного решения в отношении ходатайствующей стороны; b) могут быть рассмотрены доказательства, которые не могли быть рассмотрены в первоначальном судебном разбирательстве и которые могут стать результатом вынесения более благоприятного решения в отношении ходатайствующей стороны; c) решение не в пользу ходатайствующей стороны было последствием уголовного преступления, совершенного судьей; и d) Европейский суд по правам человека установил, что решением или процедурой, которая предшествовала ему, были нарушены права или основополагающие свободы ходатайствующей стороны и что последствия нарушения были серьезными и не были в достаточной мере возмещены присуждением справедливой компенсации. 30. Часть 1 статьи 230 Гражданского процессуального кодекса Словакии предусматривает, что ходатайство о возобновлении судебного разбирательства должно быть подано в течение трех месяцев с даты, когда рассматриваемая сторона узнала или могла ссылаться на основания для возобновления дела. 31. В соответствии с частью 2 статьи 230 Гражданского процессуального кодекса Словакии, если судебное решение вступило в силу и подлежало исполнению в течение трех лет, то ходатайство о возобновлении судебного разбирательства могло быть подано только в случаях, предусмотренных пунктом "a" части 1 статьи 228 Гражданского процессуального кодекса Словакии (при условии, если оспариваемое решение было основано на преступном судебном решении, которое впоследствии было отменено), а также пунктами "c" или "d" части 1 статьи 228 Гражданского процессуального кодекса Словакии. Срок, установленный на подачу ходатайства о возобновлении судебного разбирательства, не может быть продлен. D. Гражданский кодекс Словакии 32. Предок может лишить наследства потомка по какой-либо из причин, указанных в части 1 статьи 469a Гражданского кодекса Словакии. Это включает ситуации, в которых потомок, a) несмотря на bonos mores, не обеспечил предка необходимой помощью в период болезни, старости или по другим серьезным обстоятельствам; b) последовательно не интересовался предком; c) был осужден и приговорен к наказанию за совершение умышленного преступления в виде лишения свободы сроком не менее одного года; и d) вел непрерывную беспорядочную жизнь. ПРАВО I. Предварительные возражения властей Словакии 33. Власти Словакии утверждали, что заявитель не выполнил требование пункта 1 статьи 35 Конвенции о подаче жалобы в течение шести месяцев. Они отметили, что заявитель узнал о том, что не являлся биологическим отцом И. из заключения эксперта от 18 марта 2004 г. Признавая, что заявитель не располагал правовыми средствами, чтобы оспорить свое отцовство, власти Словакии утверждали, что срок для подачи жалобы начал исчисляться с указанной даты и истек 17 сентября 2004 г. Жалоба была подана только 28 февраля 2005 г., что было слишком поздно. Власти Словакии считали, что обстоятельства настоящего дела не были таковыми, чтобы свидетельствовать о длящемся нарушении прав заявителя. Наконец, они утверждали, что положение заявителя не было затронуто Письмами прокуратуры декабря 2004 года и марта 2005 года, поскольку они только пояснили применимое законодательство и не являлись решениями по существу. 34. Заявитель не согласился с этим доводом. Он утверждал, что его жалоба прямо не относилась к установлению им 18 марта 2004 г. нового обстоятельства, что он не являлся биологическим отцом И., а в большей степени относилась к тому факту, что в результате последующих реакций должностных лиц, и власти Словакии с этим согласились, он не располагал средствами, чтобы оспорить свое отцовство. Главное утверждение заявителя заключалось в том, что данная ситуация являлась длящимся нарушением его прав, к которой правило шести месяцев не применялось. Жалоба должна была быть подана только в разумный срок, что и было сделано. В качестве альтернативы заявитель утверждал, что предельный срок в соответствии с пунктом 1 статьи 35 Конвенции начал исчисляться, самое раннее, с 30 декабря 2004 г. - даты получения Письма от прокурора края Братислава, и что, соответственно, жалоба была подана вовремя. В подтверждение этого довода он подчеркивал, что даже Конституционный Суд Словакии не отклонил его жалобу как поданную по истечении установленного двухмесячного срока. 35. Европейский суд отметил, что заявитель узнал, что не являлся биологическим отцом И., 18 марта 2004 г. Он добивался того, чтобы его отцовство было оспорено прокуратурой. Поскольку прокуратура отказалась действовать, заявитель попытался исправить ситуацию в Конституционном Суде Словакии, который не отклонил жалобу заявителя как поданную по истечении установленного срока. При этих обстоятельствах Европейский суд установил, что "окончательным решением" в целях пункта 1 статьи 35 Конвенции являлось Решение Конституционного Суда Словакии от 17 марта 2005 г. Это является датой, когда шестимесячный срок, указанный в этой статье, начал исчисляться. Жалоба была подана 28 февраля 2005 г. Следовательно, она не может быть отклонена как поданная по истечении установленного срока. II. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции 36. Заявитель утверждал, что государство-ответчик не смогло исполнить свое позитивное обязательство гарантировать уважение его личной и семейной жизни, и, в частности, в том, что оно не обеспечило его какими-либо средствами правовой защиты, чтобы оспорить объявление отцовства после того, как он узнал в 2004 году, что не являлся биологическим отцом И. Он ссылался на статью 8 Конвенции, которая в части, применимой к настоящему делу, гласит: "1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни... 2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц". A. Приемлемость 37. Европейский суд установил, что данная часть жалобы не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Далее Европейский суд отметил, что она не является неприемлемой по любым иным основаниям. Таким образом, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу. B. Существо 1. Доводы сторон 38. Власти Словакии признали, что после того, как заявитель узнал, что не являлся биологическим отцом И., он не располагал правовыми средствами, чтобы отказаться от юридического отцовства, которое было установлено в судебном порядке в 1970 году. Заявитель являлся стороной в судебном разбирательстве, которое закончилось установлением отцовства, и он обладал достаточными возможностями отстаивать свои права. Как только Судебное решение 1970 года вступило в силу, вопрос считался res judicata. Он мог быть пересмотрен в судебном порядке только в рамках чрезвычайных средств правовой защиты, обращение к которым было подвергнуто временным ограничениям. Поскольку применимые предельные сроки уже истекли, вопрос отцовства заявителя больше не мог быть пересмотрен. По мнению властей Словакии, Конвенция не могла толковаться как гарантирующая, по существу, право на возобновление судебного разбирательства без каких-либо временных ограничений. 39. Власти Словакии утверждали, что причиной для возобновления судом разбирательства по факту отцовства по истечении применимого предельного срока являлась нужда в обеспечении стабильности и правовой определенности. Суд преследовал законную цель в защите социально признанных и принятых интересов детей, которые должны быть противопоставлены конкурирующим интересам заявителя как отца, и которые в обстоятельствах настоящего дела преобладали. Отмена объявления отцовства неоправданно принесла бы неблагоприятные последствия для И., такие, как изменение ее личности и последующее объяснение этого изменения окружающему миру. Власти Словакии сделали вывод, что рассмотрение данных вопросов относится к пределам усмотрения должностных лиц и что они не превысили эти пределы. 40. Заявитель утверждал, что относительно отцовства имело место различие между правовым положением и биологической реальностью. Он не мог усмотреть какого-либо истинного общественного интереса в сохранении этого различия и утверждал, что И. не имела законного интереса в поддержании ошибочной и искусственной правовой выдумки. По мнению заявителя, выравнивание правового положения с действительным биологическим положением повлечет за собой незначительные технические изменения, но не станет результатом существенных изменений для И. Заявитель подчеркивал, что интересы И. больше не являлись интересами ребенка. Ей, в действительности, исполнилось уже 40 лет, у нее была своя семья, она никогда не считала его своим отцом, не возражала против его отказа от отцовства и прекратила с ним все контакты после проведения ДНК-теста. Хотя национальные органы знали об этих фактах, они не истолковали и не применили соответствующие законы таким способом, который бы обеспечил эффективную защиту интересов заявителя, и не предприняли каких-либо других мер с этой целью. 2. Мнение Европейского суда 41. Европейский суд ранее рассмотрел дела, в которых муж желал инициировать судебное разбирательство, чтобы оспорить свое отцовство в отношении ребенка. В этих делах вопрос был оставлен открытым, было ли судебное разбирательство по установлению отцовства нацелено на правовое расторжение существующих семейных связей относительно "семейной жизни" заявителя, потому что, так или иначе, определение правовых отношений отца с его предполагаемым ребенком относилось к его "частной жизни" (см. Решение Европейского суда по делу "Йылдырим против Австрии" (Yildirim v. Austria) от 19 октября 1999 г., жалоба № 34308/96; и Постановление Европейского суда по делу "Расмуссен против Дании" (Rasmussen v. Denmark) от 28 ноября 1984 г., Series A, № 87, p. 13, § 33). 42. В настоящем деле заявитель оспаривал установление отцовства на основании биологических доказательств (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского суда по делу "Шофман против Российской Федерации" (Shofman v. Russia) от 24 ноября 2005 г., жалоба № 74826/01, § 31). Его утверждение о том, что он не является отцом И., имело прямые последствия для его личной жизни и относилось к вопросам, таким, как записи актов гражданского состояния, его медицинским документам и личному делу работника и, вероятно, также имело последствия в отношении его социальной индивидуальности в широком смысле слова. Следовательно, фактические обстоятельства дела относятся к пределам "частной жизни" в соответствии со статьей 8 Конвенции. 43. Далее Европейский суд напомнил, что важнейшей целью статьи 8 Конвенции является защита личности от произвольного вмешательства государственных органов. Тем не менее, она не только требует, чтобы государство воздерживалось от такого вмешательства: кроме того, могут иметься позитивные обязательства, присущие эффективному "уважению" частной или семейной жизни. Границы между позитивными и негативными обязательствами государства в соответствии с этим положением не всегда дают точное определение; однако применимые принципы являются одинаковыми. В обоих контекстах необходимо учитывать справедливый баланс между конкурирующими интересами лица и общества в целом, и в обоих контекстах государство пользуется определенными пределами усмотрения (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Шофман против Российской Федерации", § 33 и 34). Кроме того, даже в отношении позитивных обязательств, указанных в пункте 1, "при соблюдении [требуемого] баланса цели, указанные в пункте 2, могут иметь определенную значимость" (см. Постановление Европейского суда по делу "Пауэлл и Райнер против Соединенного Королевства" (Powell and Rayner v. the United Kingdom) от 21 февраля 1990 г., Series A, № 172, § 41). 44. В соответствии с применимыми положениями национального законодательства заявитель не имел возможности оспорить судебное установление его отцовства. Отсутствует какое-либо указание на то, что выводы, к которым пришли национальные органы в этом отношении, не были сделаны "в соответствии с законом". Европейский суд готов признать, что отсутствие правового механизма, позволившего бы заявителю защитить его право на уважение частной жизни, может быть в общих чертах объяснено "законным интересом" в обеспечении правовой определенности и безопасности семейных отношений и необходимостью защиты интересов детей (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Расмуссен против Дании", p. 15, § 41). Остается выяснить при обстоятельствах настоящего дела, был ли соблюден справедливый баланс между интересом заявителя и общественными интересами. 45. Заявитель добивается пересмотра судебного установления его отцовства в свете новых биологических доказательств, которые не были ему известны во время первоначального судебного разбирательства по установлению отцовства (см. Решение Европейской комиссии по делу "B.H. против Австрии" (B.H. v. Austria) от 14 октября 1992 г., жалоба № 19345/92). Его требование основано на праве уважения его частной жизни. Учитывая невозможность отказаться от своего отцовства, заявитель испытывает неудобства в своей личной и трудовой жизни, описанные выше в § 19. 46. Что касается общественного интереса, то нужно отметить, что предполагаемой дочери заявителя практически исполнилось 40 лет, что у нее есть своя семья и что она не зависит от поддержки со стороны заявителя (см. упоминавшееся выше Решение Европейского суда по делу "Йылдырим против Австрии"). Общественный интерес в защите ее прав на данном этапе утратил значительную степень своей важности по сравнению со временем, когда она была ребенком. Кроме того, ДНК-тест инициировала И., и она заявила, что не возражает против отказа заявителя от отцовства. Из этого следует, что отсутствие процедуры для выравнивания правового положения с биологической реальностью бросает вызов желаниям рассматриваемых лиц и фактически не приносит пользы никому (см. Постановление Европейского суда по делу "Кроон и другие против Нидерландов" (Kroon and Others v. the Netherlands) от 27 октября 1994 г., Series A, № 297 C, p. 58, § 40). 47. В свете вышеуказанного Европейский суд пришел к выводу, что не был соблюден справедливый баланс между интересами заявителя и общественными интересами и что в результате этого имела место неспособность внутригосударственной правовой системы гарантировать заявителю "уважение" его "частной жизни". Следовательно, имело место нарушение статьи 8 Конвенции. III. Предполагаемое нарушение статей 13 и 14 Конвенции, взятых в совокупности со статьей 8 Конвенции 48. Заявитель утверждал, что был подвергнут дискриминации в отношении пользования правом на уважение частной жизни в сравнении как с отцами, отцовство которых было установлено по другим основаниям, так и с матерями, потому что, в отличие от него, они имели право обратиться с ходатайством к Генеральному прокурору Словакии, чтобы оспорить отцовство от своего имени. В связи с этой частью жалобы заявитель также утверждал об отсутствии эффективного средства правовой защиты. Он ссылался на статьи 13 и 14 Конвенции, взятые в совокупности со статьей 8 Конвенции. Статья 13 Конвенции гласит: "Каждый, чьи права и свободы, признанные в [настоящей] Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве". Статья 14 Конвенции гласит: "Пользование правами и свободами, признанными в [настоящей] Конвенции, должно быть обеспечено без какой бы то ни было дискриминации по признаку пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или по любым иным признакам". A. Приемлемость 49. Европейский суд установил, что данная часть жалобы не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Далее Европейский суд отметил, что она не является неприемлемой по любым иным основаниям. Таким образом, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу. B. Существо 1. Жалоба на основании статьи 13 Конвенции, взятой в совокупности со статьей 8 Конвенции 50. Европейский суд отметил, что центральным элементом этой части жалобы является невозможность для заявителя оспорить установленное правовое отцовство на основании новых биологических доказательств. Европейский суд выше рассмотрел этот вопрос в свете статьи 8 Конвенции и установил нарушение этой статьи. В связи с этим выводом Европейский суд не счел необходимым отдельно рассматривать факты настоящего дела в отношении статьи 13 Конвенции, взятой в совокупности со статьей 8 Конвенции. 2. Жалоба на основании статьи 14 Конвенции, взятой в совокупности со статьей 8 Конвенции 51. Европейский суд отметил, что применимость статьи 14 Конвенции к настоящей жалобе не была оспорена. Европейский суд напомнил, что в соответствии со статьей 14 Конвенции право не быть подвергнутым дискриминации при пользовании правами, гарантированными Конвенцией, нарушается, если государства в аналогичных ситуациях по-разному обращаются с лицами без предоставления объективного и разумного оправдания (см., например, Постановление Большой палаты Европейского суда по делу "Тлимменос против Греции" (Thlimmenos v. Greece), жалоба № 34369/97, § 44, ECHR 2000-IV). 52. Власти Словакии утверждали, что заявитель не мог рассматриваться в качестве лица, находящегося в аналогичной ситуации с лицами, с которыми он добивался сравнения в целях статьи 14 Конвенции. По их мнению, решающим фактором являлось не правовое основание, на котором основывалось установление его отцовства, а, в большей степени, тот факт, что его отцовство было установлено посредством вступившего в силу и подлежащего исполнению судебного решения. Другие ситуации, на которые ссылался заявитель, были отличны в том, что отцовство супруга матери ребенка или мужчины, который совместно с матерью ребенка объявил, что являлся отцом, было предполагаемым и могло быть оспорено в суде. 53. Заявитель не согласился с этим доводом и подтвердил свои заявления. В частности, он утверждал, что существовала только одна категория отцов. Все отцы, по существу, обладали одинаковыми обязанностями, правами и ответственностью и должны были быть подвергнуты одинаковому обращению. Полностью отсутствовали какие-либо эффективные правовые средства, при помощи которых он мог оспорить установление отцовства, хотя он располагал новым и убедительным доказательством того, что не являлся биологическим отцом. В отличие от ситуаций, в которых отцовство было предполагаемым, в случае если установлены новые доказательства, исключающие возможность биологического отцовства, предполагаемый отец и мать ребенка могли подать Генеральному прокурору Словакии ходатайство, чтобы оспорить отцовство. 54. Европейский суд согласен, что могут иметь место различия между, с одной стороны, заявителем и, с другой стороны, предполагаемыми отцами и матерями в ситуациях, в которых отцовство законно предполагается, но не было установлено в судебном порядке. Тем не менее, тот факт, что имеются некоторые различия между двумя или более лицами, не препятствует им находиться в достаточно сопоставимых положениях и иметь достаточно сравнимые интересы. Европейский суд пришел к выводу, что относительно их интереса в оспаривании статуса, относящегося к отцовству, заявитель и другие рассматриваемые стороны находились в аналогичной ситуации в целях статьи 14 Конвенции (см., mutatis mutandis, Доклад Европейской комиссии по делу "Расмуссен против Дании" (Rasmussen v. Denmark) от 5 июля 1983 г., жалоба № 8777/79, Series A, № 87, p. 24, § 75; и Постановление Европейского суда по делу "Мицци против Мальты" (Mizzi v. Malta), № 26111/02, § 131, ECHR 2006). Правовая система предоставила им различное обращение в том, что, в отличие от других сторон, заявитель не мог подать Генеральному прокурору Словакии ходатайство, чтобы оспорить установление отцовства в судах в общественных интересах. Остается выяснить, имело ли это различие какое-либо объективное и разумное оправдание. 55. В целях статьи 14 Конвенции различие в обращении является дискриминационным, если оно не имеет "объективного и разумного оправдания", то есть если оно не преследует "законной цели" или если отсутствует любое "разумное взаимоотношение соразмерности между примененными средствами и преследуемой целью" (см. среди прочих прецедентов Постановление Европейского суда по делу "Абдулазиз, Кабалес и Балкандали против Соединенного Королевства" (Abdulaziz, Cabales and Balkandali v. the United Kingdom) от 28 мая 1985 г., Series A, № 94, p. 35, § 72). Европейский суд напомнил, что Договаривающиеся Стороны пользуются определенной свободой усмотрения при определении того обстоятельства, оправдывают ли, и в какой степени, различия в других схожих ситуациях разное обращение на основании закона (см. Постановление Европейского суда по делу "Расмуссен против Дании" (Rasmussen v. Denmark) от 28 ноября 1984 г., Series A, № 87, p. 36, § 40). 56. В связи с этим власти Словакии утверждали, что в делах предполагаемого отцовства отсутствовали a priori какие-либо судебные разбирательства по его установлению. Отцовство в таких делах напрямую устанавливалось тем фактом, что ребенок был законнорожденным или что родителями было сделано совместное заявление отцовства. Такое отцовство автоматически фиксировалось в записях актов гражданского состояния без документального подтверждения. Это вызывало риск возникновения ошибок, которые могли стать очевидными только после истечения времени, в течение которого лица, заинтересованные в этом, имели право отказаться от отцовства. Следовательно, было оправдано, что, в крайнем случае, Генеральный прокурор Словакии имел право инициировать судебное разбирательство для исправления таких ошибок, даже после истечения установленного предельного срока. В качестве противопоставления, вопрос об отцовстве заявителя был всесторонне рассмотрен в рамках судебного разбирательства, в котором он пользовался широким спектром процессуальных прав. Поскольку отцовство было установлено Судебным решением и это Решение вступило в силу, риск возникновения ошибки был ниже, и, так или иначе, он был противопоставлен общественному интересу в сохранении, таким образом, установленного законного родства. Кроме того, власти Словакии подчеркивали, что возможность подачи Генеральному прокурору Словакии ходатайства, чтобы оспорить установление отцовства, не являлась полным средством правовой защиты, поскольку лицо, подавшее ходатайство, несло все бремя доказывания, но не обладало процессуальными правами, и что решение о принятии или отклонении ходатайства относилось к исключительному дискреционному полномочию Генерального прокурора Словакии. Наконец, власти Словакии обратили внимание на то, что в соответствии с новым Семейным кодексом Словакии, который вступил в силу 1 апреля 2005 г., прокуратура больше не обладала полномочием по оспариванию отцовства. 57. Заявитель не согласился с этим доводом и утверждал, что различное обращение, которому он был подвергнут, не являлось приемлемым оправданием. Он подчеркнул, что в соответствии с национальными законодательными рамками никакого внимания не могло быть уделено, и в действительности не было уделено, особенностям его дела. Это включало в себя значительный научный прогресс, который был сделан в период между вынесением Судебного решения 1970 года и составлением заключения на основании теста ДНК 2004 года, а также тот факт, что затронутые стороны не возражали против его отказа от отцовства. 58. Европейский суд согласен с тем, что в принципе "законный интерес" в обеспечении правовой определенности и безопасности семейных взаимоотношений, а также в защите интересов детей может оправдывать различие в обращении с лицами, заинтересованными в отказе от отцовства в соответствии с тем, было ли отцовство только предполагаемым или оно было установлено решением, которое вступило в силу. Тем не менее, преследование этого интереса в настоящем деле стало результатом того, что тогда как заявитель не располагал какой-либо процедурой, с помощью которой он мог оспорить установление его отцовства, другие стороны в аналогичной ситуации ею располагали. В соответствии с применимой законодательной системой никакие допущения не могут быть сделаны в особых обстоятельствах дела заявителя, такие, как, например, возраст, личная ситуация и отношение И. и других рассматриваемых сторон. 59. В свете вышесказанного Европейский суд пришел к выводу, что отсутствовала соразмерность между преследуемой целью и абсолютными средствами, примененными для ее достижения. Следовательно, имело место нарушение статьи 14 Конвенции, взятой в совокупности со статьей 8 Конвенции. IV. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции, взятой отдельно и в совокупности со статьями 13 и 14 Конвенции 60. Заявитель также утверждал, что отсутствие какой-либо процедуры, посредством которой он мог бы оспорить установление своего отцовства, представляло собой отдельное нарушение его права на доступ к правосудию; по причинам, схожим с указанными выше, он был подвергнут дискриминации при пользовании этим правом; и что он не располагал эффективными средствами правовой защиты в отношении этой части жалобы. Он ссылался на статьи 6, 13 и 14 Конвенции. Пункт 1 статьи 6 Конвенции в части, применимой к настоящему делу, гласит: "Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом...". A. Приемлемость 61. Европейский суд установил, что данная часть жалобы не является явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Далее Европейский суд отметил, что она не является неприемлемой по любым иным основаниям. Таким образом, она должна быть объявлена приемлемой для рассмотрения по существу. B. Существо 62. Европейский суд отметил, что главным элементом этой части жалобы является невозможность для заявителя оспорить его законное отцовство на основании новых биологических доказательств и дискриминационное обращение с ним в этом отношении. Европейский суд рассмотрел выше эти вопросы в свете статей 8 и 14 Конвенции и установил нарушение этих статей. Принимая во внимание эти выводы, Европейский суд счел, что нет необходимости отдельно рассматривать фактические обстоятельства дела в свете статьи 6 Конвенции и статей 13 и 14 Конвенции, взятых в совокупности со статьей 6 Конвенции. V. Предполагаемое нарушение статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции, взятой отдельно и в совокупности со статьей 13 Конвенции 63. Наконец, заявитель утверждал, что невозможность оспорить установление отцовства имела последствия в области наследственного права и, таким образом, стала нарушением его прав собственности в соответствии со статьей 1 Протокола № 1 к Конвенции. Далее он утверждал, что не располагал эффективным средством правовой защиты в нарушение статьи 13 Конвенции. 64. Власти Словакии не согласились с этими доводами. Они утверждали, что поскольку заявитель не хотел, чтобы И. унаследовала его имущество, он имел возможность лишить ее наследства. По мнению властей Словакии, ее позиция в отношении заявителя напрямую относилась к сфере применения подпункта "b" части 1 статьи 469a Гражданского кодекса Словакии, которая разрешала лишать потомка наследства, если он длительное время не проявлял интерес к предку. Кроме того, и, так или иначе, ограничение завещательного распоряжения заявителя было в общественных интересах, а именно поддержание единства и безопасности экономической стабильности в семьях. Следовательно, отсутствовало какое-либо доказуемое конвенционное правопритязание, требующее эффективного средства правовой защиты. 65. Заявитель утверждал, что в обстоятельствах его дела отсутствовал какой-либо общественный интерес в сохранении его правовой связи с И. в области наследственного права. Основание для лишения наследства в соответствии с подпунктом "b" части 1 статьи 469 Гражданского кодекса Словакии было неприменимо к его ситуации, потому что И. не имела какой-либо реальной возможности проявлять к нему интерес, поскольку он сам в настоящее время не имел никакого интереса к ней. Таким образом, она имела бы убедительную защиту относительно любой попытки лишить ее наследства, и эта ситуация была бы разрешена только после его смерти. 66. Европейский суд напомнил, что его ролью не является решение в теории, соответствует ли применимое национальное законодательство Конвенции или было ли национальное законодательство соблюдено национальными властями (см. Постановление Европейского суда по делу "Рингайзен против Австрии" (Ringeisen v. Austria) от 16 июля 1971 г., Series A, № 13, p. 40, § 97). В делах по индивидуальным жалобам Европейский суд должен по возможности рассмотреть вопросы, поднятые в рассматриваемом деле (см. Постановление Европейского суда по делу "Святые Монастыри против Греции" (The Holy Monasteries v. Greece) от 9 декабря 1994 г., Series A, № 301-A, pp. 30 - 31, § 55). Следовательно, соответствующая часть этой жалобы должна быть рассмотрена отдельно со ссылкой на ее особые обстоятельства. 67. Европейский суд отметил, что заявитель в точности не описал, как абстрактные наследственные правила оказали влияние на его сферу собственности. Также не было установлено, что невозможно обеспечить приемлемое решение вопросу собственности в настоящей ситуации альтернативными средствами, такими, как inter vivos соглашением о собственности или доказыванием справедливости иска о лишении наследства. 68. В пределах, в которых данная часть жалобы обоснована и поднимает какой-либо вопрос, который отличается от вопросов, рассмотренных выше в свете статьи 8 Конвенции, Европейский суд не установил наличия нарушения прав заявителя в соответствии со статьей 1 Протокола № 1 к Конвенции, взятой отдельно или в совокупности со статьей 13 Конвенции. Следовательно, данная часть жалобы, основанная на этих положениях, является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции. VI. Применение статьи 41 Конвенции 69. Статья 41 Конвенции гласит: "Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне". A. Ущерб 70. Заявитель просил присудить ему 10000 евро в качестве компенсации морального вреда. 71. Власти Словакии не согласились с этим требованием. 72. Европейский суд согласен, что заявителю нанесен моральный вред в результате несоблюдения властями Словакии своего позитивного обязательства, относящегося к праву заявителя на уважение его частной жизни. Европейский суд пришел к выводу, что этот моральный вред не может быть в достаточной степени компенсирован самим фактом установления нарушения Конвенции. Европейский суд также отметил, что в соответствии с пунктом "d" части 1 статьи 228 и частью 2 статьи 230 Гражданского процессуального кодекса Словакии гражданское судопроизводство может быть возобновлено, если Европейский суд установит нарушение Конвенционных прав ходатайствующей стороны и если серьезные последствия нарушения в достаточной мере не возмещены присуждением справедливой компенсации. Учитывая вышеизложенное и исходя из принципа справедливости, Европейский суд присудил заявителю 5000 евро в качестве компенсации морального вреда. B. Судебные расходы и издержки 73. Заявитель также потребовал присудить ему 12167 словацких крон <*> в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в ходе внутригосударственного судебного разбирательства, и 60897 словацких крон <**> в качестве компенсации судебных расходов и издержек, понесенных в Европейском суде. Последняя сумма включала в себя 19950 словацких крон <***> за перевод на английский язык доводов заявителя по вопросу приемлемости жалобы и существу дела в ответ на доводы, представленные властями Словакии. -------------------------------- <*> 12167 словацких крон равны примерно 320 евро. <**> 60897 словацких крон равны примерно 1600 евро. <***> 19950 словацких крон равны примерно 525 евро. 74. Власти Словакии не согласились с этим требованием. 75. В соответствии с прецедентной практикой Европейского суда заявитель имеет право на возмещение своих расходов и издержек только в том случае, если было показано, что они были фактически и необходимо понесены и являлись разумными в размере. В настоящем деле, учитывая предоставленную ему информацию и упомянутые выше критерии, Европейский суд счел справедливым присудить сумму в 1800 евро, включающую в себя расходы по всем основаниям. C. Процентная ставка при просрочке платежей 76. Европейский суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной годовой процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс три процента. НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО: 1) объявил неприемлемой часть жалобы в отношении статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции, взятой отдельно и в совокупности со статьей 13 Конвенции; 2) объявил приемлемой остальную часть жалобы; 3) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции; 4) постановил, что имело место нарушение статьи 14 Конвенции, взятой в совокупности со статьей 8 Конвенции; 5) постановил, что отсутствует необходимость отдельно рассматривать часть жалобы в свете статьи 6 Конвенции, статей 13 и 14 Конвенции, взятых в совокупности со статьей 6 Конвенции, и статьи 13 Конвенции, взятой в совокупности со статьей 8 Конвенции; 6) постановил, a) что государство-ответчик должно в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю 5000 (пять тысяч) евро в качестве компенсации морального вреда и 1800 (одну тысячу восемьсот) евро в качестве компенсации судебных расходов и издержек, подлежащие переводу в словацкие кроны по курсу на день выплаты, плюс сумму любого налога, который может быть начислен на указанные суммы; b) что с даты истечения вышеуказанного трехмесячного срока до момента выплаты простые проценты должны начисляться на эти суммы в размере, равном предельной годовой процентной ставке Европейского центрального банка плюс три процента; 7) отклонил остальные требования заявителя о справедливой компенсации. Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении направлено в письменном виде 10 октября 2006 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Европейского суда. Председатель Палаты Николас БРАТЦА Секретарь Секции Суда Т.Лоренс ЭРЛИ EUROPEA№ COURT OF HUMA№ RIGHTS FOURTH SECTION CASE OF {PAULIK} v. SLOVAKIA (Application No. 10699/05) JUDGMENT <*> (Strasbourg, 10.X.2006) FINAL (10.I.2007) -------------------------------- <*> This judgment will become final in the circumstances set out in Article 44 § 2 of the Convention. It may be subject to editorial revision. In the case of {Paulik} v. Slovakia, The European Court of Human Rights (Fourth Section), sitting as a Chamber composed of: Sir Nicolas Bratza, President, Mr J. Casadevall, Mr {M. Pellonpaa}, Mr S. Pavlovschi, Mr L. Garlicki, Ms {L. Mijovic}, Mr {J. Sikuta}, judges, and Mr T.L. Early, Section Registrar, Having deliberated in private on 19 September 2006, Delivers the following judgment, which was adopted on that date: PROCEDURE 1. The case originated in an application (No. 10699/05) against the Slovak Republic lodged with the Court under Article 34 of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms ("the Convention") by a Slovakian national, Mr Jozef {Paulik} ("the applicant"), on 28 February 2005. 2. The applicant was represented by Ms {Z. Kupcova}, a lawyer practising in Bratislava. The Slovakian Government ("the Government") were represented by their Agent, Mrs {A. Polackova}. 3. On 9 June 2005 the President of the Chamber decided that the application should be given priority under Rule 41 of the Rules of Court. 4. On 22 August 2005 the President decided to communicate the application to the Government. Under the provisions of Article 29 § 3 of the Convention, it was decided to examine the merits of the application at the same time as its admissibility. THE FACTS I. The circumstances of the case 5. The applicant was born in 1931 and lives in Bratislava. 6. In 1966 the applicant had a sexual relationship with a woman who gave birth to a daughter, I., on 17 December 1966. 7. As the applicant denied that he was the father, the mother brought proceedings in the Bratislava Regional Court (then {Mestsky sud}, now {Krajsky sud}) for a declaration of paternity. 8. On 31 January 1967 the mother married another man. 9. On 2 February 1970 the Regional Court found that the applicant was the father of I. and ordered him to contribute to her maintenance. 10. The Regional Court reached its finding after hearing evidence from several witnesses. It also had regard to comprehensive documentary evidence and took into consideration the results of a blood test, a test known as a "bio-hereditary test" ({dedicsko-biologicka skuska}) and a report prepared by a sexologist. It was established that the applicant had had intercourse with the mother sometime between 180 and 300 days before I.'s birth. In such cases, a presumption of paternity arose under Article 54 of the Family Code as worded at the material time (see "Relevant domestic law and practice" below), unless there were important grounds to rebut the presumption. No such important grounds were, however, established. 11. The judgment of 2 February 1970 became final and binding and the applicant complied with it, in particular by making maintenance payments. He did not, however, have any contact with I. as the mother was opposed to such contact. 12. I. learned of the applicant's existence when she obtained her first identity card. She and the applicant met for the first time shortly before she left secondary school. Subsequently, the applicant started seeing I. and, over time, their meetings became more frequent. The applicant provided I. and, after she married, her family with financial support and developed emotional ties with her and her family. 13. In 2004 the applicant and I. had a quarrel over a financial contribution, following which I. proposed that the issue of the applicant's paternity be retested. 14. Subsequently, I., the mother and the applicant voluntarily submitted to a DNA blood test with a view to determining whether the applicant was indeed I.'s father. On 18 March 2004, on the basis of that test, an expert drew up a report in which he found that the applicant was not I.'s father. I. and her family subsequently broke off all contact with the applicant. 15. The applicant then requested the prosecution service to challenge his paternity under Article 62 of the Family Code. He maintained that he was not I.'s biological father and that the declaration of his paternity had been made in a final court judgment on the basis of expert evidence that corresponded to the state of scientific knowledge at that time. Although methods for establishing paternity had evolved and he had fresh proof that he was not I.'s father, he had no means, ordinary or extraordinary, available to him under the Family Code or the Code of Civil Procedure for bringing the legal position into line with the biological reality. 16. On 2 December 2004 the Bratislava V. District Prosecutor interviewed I. in connection with the applicant's motion. She stated, inter alia, that if the applicant did not want her to be his daughter, she had no objection to his denial of paternity. 17. The Bratislava Regional Prosecutor and the Prosecutor General informed the applicant in letters of 30 December 2004 and 31 March 2005 respectively that the determination of his paternity was res judicata and that the prosecution service lacked the competence to have the matter reviewed by a court. 18. On 4 March 2005 the applicant wrote to the Chairman of the National Council of the Slovak Republic ({Narodna} rada Slovenskej republiky) and to the Chairman of the Constitutional Affairs Committee of the National Council requesting them to take legislative measures with a view to securing the effective protection of his rights. In response, the secretary to the Chairman of the National Council referred the applicant to the Prosecutor General and advised him to request the Prosecutor General to challenge the 1970 judgment by way of an extraordinary appeal on points of law (mimoriadne dovolanie). 19. On 7 March 2005 the applicant, who was represented by a lawyer, lodged a complaint under Article 127 of the Constitution with the Constitutional Court ({Ustavny sud}). The complaint was directed against all levels of the public prosecution service and the National Council. The applicant maintained that there was a discrepancy between the legal position created by the judgment of 1970 and the real situation reflected in the DNA report of 2004 and that there were no legal means of removing that incongruity under the Code of Civil Procedure or the Family Code. According to the applicant, neither the general public nor I. had any legitimate interest in maintaining the situation as it stood. Conversely, he had an interest in ensuring that the legal position and the biological reality corresponded. The applicant also stated that the authorities had failed to take adequate positive measures to protect his rights. As a result, he had wrongly been identified as I.'s father in various public documents and records, such as the registers of births and marriages. The information about his paternity had also been included in his medical records and employment files. His identity had thus been affected and he had no way of clarifying the matter. Moreover, in law he was related to I.'s family. Thus, in the event of need, she and her children would be able to oblige him to contribute to their maintenance. As I. was legally his daughter, she was also his heir, which limited his freedom of testamentary disposition. 20. The Constitutional Court examined the complaint as a matter of priority and on 17 March 2005 declared it inadmissible. It observed that the prosecution service had not been guilty of any lack of diligence in dealing with the applicant's claims. Although the outcome had not been to the applicant's satisfaction, they had dealt with his claims in accordance with the existing law. Thus, in so far as the complaint was directed against the prosecution service, the Constitutional Court ruled that it was manifestly ill-founded. As for the remainder of the complaint, it observed that issues of paternity fell within the jurisdiction of the ordinary courts, which were not only bound by national law but also by international instruments. It could not therefore be assumed that they would have refused to protect the applicant's interests if he were to have recourse to them. As he had not done so, the remainder of his complaint was inadmissible for non-exhaustion of the available remedies. II. Relevant domestic law A. Family Code (Law No. 94/1963 Coll., as amended, in force until 31 March 2005) 21. Pursuant to Article 51 § 1, a husband whose wife gave birth during the marriage or no later than 300 days after the marriage was dissolved or annulled was considered to be the child's father. 22. Otherwise the father was considered to be the man whom both parents had declared to be the father (Article 52 § 1). 23. Under Article 54, if paternity was not established by a joint declaration by the parents, the child or the mother could institute proceedings for its determination by a court. In such cases, unless there were important grounds for excluding his paternity, a presumption arose that a man who had had intercourse with the mother no less than 180 and no more than 300 days before the birth was the father. 24. A husband could deny paternity in court within 6 months of learning that his wife had given birth to a child (Article 57 § 1). Similarly, the wife could contest her husband's paternity within 6 months of the birth (Article 59 § 1). 25. If paternity had been established following a joint declaration by the parents, it could be contested by either the man or the mother within six months of the birth or the declaration, whichever was the later. The man was entitled to contest paternity in such a situation only if there was evidence to exclude the possibility of his being the father (Article 61). 26. After the expiry of the relevant six-month time-limit, paternity could still be challenged by the Prosecutor General if the interests of society so required (Article 62). B. Family Code (Law No. 36/2005 Coll., in force from 1 April 2005) 27. Even after the time-limit for the parents to deny paternity has expired, paternity can still be challenged by the child. However, such a challenge will only be admissible if it is in the child's interest and at least one of the parents is still alive (Article 96). C. Code of Civil Procedure (Law No. 99/1963., as amended) 28. Article 159 §§ 1 and 3 provide that a judgment which has been duly served and can no longer be appealed is final and binding ({pravoplatny}). Once a case has been decided and the decision has become final and binding, it may not be re-examined. 29. Under Article 228 § 1 a party to civil proceedings may challenge final and binding judgments by lodging a request to re-open the proceedings where (a) facts, decisions or evidence have come to light which the requesting party could not use in the original proceedings for reasons beyond his or her control and which may result in a more favourable decision for the requesting party; (b) evidence can be examined which could not be examined in the original proceedings and may result in a more favourable decision for the requesting party; (c) the decision against the requesting party was the consequence of a criminal offence by the judge; and (d) the European Court of Human Rights has found that the requesting party's human rights or fundamental freedoms have been violated in a decision or the procedure that preceded it and the consequences of the violation were serious and have not been adequately redressed by the award of just satisfaction. 30. Article 230 § 1 provides that a request to reopen proceedings must be lodged within three months of the date on which the party concerned learned of or was able to rely on the grounds for reopening the case. 31. Pursuant to Article 230 § 2, once a judgment has been final and binding for three years, a request to reopen the proceedings can only be lodged in cases referred to under Article 228 § 1 (a) (provided the contested judgment was based on a criminal judgment that has since been quashed), (c) or (d). The time allowed for lodging a request to reopen the proceedings cannot be extended. D. Civil Code 32. An ascendant may disinherit a descendant for any of the reasons set out in paragraph 1 of Article 469a. These include situations in which the descendant (a) contrary to bonos mores has failed to provide the ascendant with necessary assistance in illness, old age or other serious circumstances; (b) has consistently shown no interest in the ascendant; (c) has been convicted and sentenced for an intentional offence to no less than one year's imprisonment; and (d) has led a constantly disorganised life. THE LAW I. The Government's preliminary objection 33. The Government submitted that the applicant had failed to comply with the requirement under Article 35 § 1 of the Convention to submit the application within six months. They noted that the applicant had learned that he was not I.'s biological father from the expert report of 18 March 2004. While conceding that there were currently no legal means available to the applicant to challenge his paternity, the Government argued that the time-limit had started to run on the date mentioned and had expired on 17 September 2004. As the application had not been lodged until 28 February 2005, it was out of time. The Government were of the view that the circumstances of the present case were not such as to amount to a continuing violation of the applicant's rights. They argued, lastly, that the position had not been affected by the prosecution service's letters of December 2004 and March 2005 since they merely explained the relevant law and did not constitute a substantive decision. 34. The applicant disagreed. He submitted that his application did not directly concern his discovery on 18 March 2004 that he was not I.'s biological father, but rather the fact that, as a result of the authorities' subsequent reactions and as the Government had admitted, he had had no means of challenging his paternity. The applicant's main contention was that that situation constituted a continuing violation of his rights, to which the six-month rule did not apply. The application merely had to be lodged within a reasonable period, which it had been. In the alternative, the applicant argued that the time-limit under Article 35 § 1 of the Convention had commenced at the earliest on 30 December 2004, the date of the letter from the Bratislava Regional Prosecutor, and that, accordingly, the application had been submitted in time. In support of that argument he emphasised that not even the Constitutional Court had dismissed his complaint as being outside the statutory two-month time-limit. 35. The Court notes that the applicant learned that he was not I.'s biological father on 18 March 2004. He sought to have his paternity contested by the public prosecution service. As the public prosecution service declined to act, the applicant then sought a remedy in the Constitutional Court, which did not reject the applicant's complaint as being out of time. In these circumstances the Court finds that the "final decision" for the purposes of Article 35 § 1 of the Convention was the Constitutional Court's decision of 17 March 2005. That is the date when the six-month period referred to in that Article started to run. The application was lodged on 28 February 2005. It cannot, therefore, be rejected as being out of time. II. Alleged violation of Article 8 of the Convention 36. The applicant complained that the respondent State had failed to discharge its positive obligation to ensure respect for his private and family life, and in particular in that it had not provided him with any legal means to challenge the declaration of paternity after he discovered in 2004 that he was not I.'s biological father. He relied on Article 8 of the Convention, the relevant part of which reads as follows: "1. Everyone has the right to respect for his private and family life... 2. There shall be no interference by a public authority with the exercise of this right except such as is in accordance with the law and is necessary in a democratic society in the interests of national security, public safety or the economic well-being of the country, for the prevention of disorder or crime, for the protection of health or morals, or for the protection of the rights and freedoms of others." A. Admissibility 37. The Court notes that this complaint is not manifestly ill-founded within the meaning of Article 35 § 3 of the Convention. It further notes that it is not inadmissible on any other grounds. It must therefore be declared admissible. B. Merits 1. Submissions of the parties 38. The Government admitted that, after learning that he was not I.'s biological father, the applicant had had no legal means of disclaiming legal paternity, which had been judicially established in 1970. The applicant had been a party to the proceedings which had ended with the declaration of paternity and had had ample opportunity to assert his rights. Once the judgment of 1970 had become final, the matter was considered res judicata. It could only be judicially re-examined in the framework of extraordinary remedies, recourse to which was subject to time-limits. As the applicable time-limits had already expired, the issue of the applicant's paternity could no longer be reopened. In the Government's view, the Convention could not be interpreted as guaranteeing, as such, a right to have proceedings reopened without any limits in time. 39. The Government claimed that the reason for the bar on reopening paternity proceedings once the applicable time-limit had expired was the need to ensure stability and legal certainty. The bar pursued the legitimate aim of protecting the socially recognised and accepted interests of children, which had to be weighed against the competing interests of the applicant as the father and which, in the circumstances of the instant case, prevailed. Quashing the declaration of paternity would have had unjustified adverse ramifications for I., such as a change in her identity and the resultant need to explain that change to the outside world. The Government concluded that the assessment of these matters fell within the authorities' margin of appreciation and that they had not exceeded that margin. 40. The applicant stated that there was a discrepancy between the legal position and the biological reality as regards paternity. He could discern no genuine public interest in perpetuating that discrepancy and submitted that I. had no legitimate interest in maintaining a false and artificial legal fiction. Aligning the legal position to the true biological position would, in the applicant's view, occasion minor technical changes but no unjustified substantial changes for I. The applicant emphasised that I.'s interests were no longer those of a child. She was almost 40, had her own family, had never considered him to be her father, had no objection to his disclaiming paternity and had broken off all contact with him after the DNA test. Although the domestic authorities had been aware of these facts, they had not interpreted and applied the relevant laws in a way that would afford effective protection to the applicant's interests or taken any other measures to that end. 2. The Court's assessment 41. The Court has previously examined cases in which a husband wished to institute proceedings to contest the paternity of a child. In those cases the question was left open as to whether the paternity proceedings aimed at the dissolution in law of existing family ties concerned the applicant's "family life" because, in any event, the determination of the father's legal relations with his putative child concerned his "private life" (see Yildirim v. Austria (dec.), No. 34308/96, 19 October 1999, and Rasmussen v. Denmark, judgment of 28 November 1984, Series A No. 87, p. 13, § 33). 42. In the instant case the applicant sought to challenge the declaration of paternity on the basis of biological evidence (see, mutatis mutandis, Shofman v. Russia, No. 74826/01, § 31, 24 November 2005). His contention that he is not I.'s father has direct implications for his private sphere and concerned matters such as entries in the registers of births and marriages, his medical records and employment files and, arguably, also had implications for his social identity in a broader sense. Accordingly, the facts of the case fall within the ambit of "private life" pursuant to Article 8. 43. The Court further reiterates that the essential object of Article 8 is to protect the individual against arbitrary interference by the public authorities. However, it does not merely require the State to abstain from such interference: there may in addition be positive obligations inherent in effective "respect" for private or family life. The boundaries between the State's positive and negative obligations under this provision do not always lend themselves to precise definition; nonetheless, the applicable principles are similar. In both contexts regard must be had to the fair balance that has to be struck between the competing interests of the individual and the community as a whole, and in both contexts the State is recognised as enjoying a certain margin of appreciation (see Shofman, cited above, §§ 33 and 34). Furthermore, even in relation to the positive obligations flowing from the first paragraph, "in striking [the required] balance the aims mentioned in the second paragraph may be of a certain relevance" (see Powell and Rayner v. the United Kingdom, judgment of 21 February 1990, Series A No. 172, § 41). 44. Under the relevant domestic law the applicant has no possibility of challenging the judicial declaration of his paternity. There is no indication that the conclusions reached by the domestic authorities in this respect were not "in accordance with the law". The Court is prepared to accept that the lack of a legal mechanism to enable the applicant to protect his right to respect for his private life can generally be explained by the "legitimate interest" in ensuring legal certainty and security of family relationships and by the need to protect the interests of children (see Rasmussen, cited above, p. 15, § 41). It remains to be ascertained whether in the specific circumstances of the present case a fair balance has been preserved between the interest of the applicant and the general interest. 45. The applicant is seeking a review of the judicial declaration of his paternity in the light of new biological evidence which was not known to him at the time of the original paternity proceedings (contrast with B.H. v. Austria, No. 19345/92, Commission decision of 14 October 1992). His claim is based on his right to respect for his private life. Owing to the impossibility of disclaiming his paternity, the applicant suffers the inconveniences in his personal and working life described in paragraph 19 above. 46. As to the general interest, it is to be noted that the applicant's putative daughter is currently almost 40 years old, has her own family and is not dependent on the applicant for maintenance (contrast with Yildirim, cited above). The general interest in protecting her rights at this stage has lost much of its importance compared to when she was a child. Furthermore, I. initiated the DNA test and said that she had no objection to the applicant's disclaiming paternity. It therefore appears that the lack of a procedure for bringing the legal position into line with the biological reality flies in the face of the wishes of those concerned and does not in fact benefit anyone (see Kroon and Others v. the Netherlands, judgment of 27 October 1994, Series A No. 297 C, p. 58, § 40). 47. In the light of the foregoing, the Court concludes that a fair balance has not been struck between the interests of the applicant and those of society and that there has, in consequence, been a failure in the domestic legal system to secure to the applicant "respect" for his "private life". There has therefore been a violation of Article 8 of the Convention. III. Alleged violation of Articles 13 and 14, read in conjunction with Article 8 of the Convention 48. The applicant claimed that he had been discriminated against in the enjoyment of his right to respect for his private life when compared both to fathers whose paternity had been established on other grounds and to mothers because, unlike him, they were entitled to request the Prosecutor General to challenge paternity on their behalf. In connection with this complaint the applicant also alleged a lack of an effective remedy. He relied on Articles 13 and 14, read in conjunction with Article 8 of the Convention. Article 13 of the Convention provides that: "Everyone whose rights and freedoms as set forth in [the] Convention are violated shall have an effective remedy before a national authority notwithstanding that the violation has been committed by persons acting in an official capacity." Under Article 14 of the Convention: "The enjoyment of the rights and freedoms set forth in [the] Convention shall be secured without discrimination on any ground such as sex, race, colour, language, religion, political or other opinion, national or social origin, association with a national minority, property, birth or other status." A. Admissibility 49. The Court notes that these complaints are not manifestly ill-founded within the meaning of Article 35 § 3 of the Convention. It further notes that they are not inadmissible on any other grounds. They must therefore be declared admissible. B. Merits 1. The complaint under Article 13, taken in conjunction with Article 8 of the Convention 50. The Court observes that at the central element of this complaint is the impossibility for the applicant to challenge his adjudicated legal paternity on the grounds of new biological evidence. The Court has examined this issue above under Article 8 of the Convention and has found a violation of that Article. In view of that finding it finds it unnecessary to examine the facts of the case separately under Article 13, read in conjunction with Article 8 of the Convention. 2. The complaint under Article 14, taken in conjunction with Article 8 of the Convention 51. The Court observes that the applicability of Article 14 of the Convention to the present complaint has not been disputed. It reiterates that the right under Article 14 not to be discriminated against in the enjoyment of the rights guaranteed under the Convention is violated when States treat differently persons in analogous situations without providing an objective and reasonable justification (see, for example, Thlimmenos v. Greece [GC], No. 34369/97, § 44, ECHR 2000-IV). 52. The Government submitted that the applicant could not be considered to be in an analogous situation for the purposes of Article 14 of the Convention to the persons with whom he sought comparison. In their view, the crucial factor was not the legal ground on which the declaration of his paternity was based, but rather the fact that his paternity had been declared by means of a final and binding judicial decision. The other situations relied on by the applicant were different in that the paternity of the husband of the mother, or that of the man who declared jointly with the mother that he was the father, was presumed and could be challenged in a court. 53. The applicant disagreed and reiterated his complaint. In particular, he asserted that there was only one category of fathers. All fathers essentially had the same duties, rights and responsibilities and should be treated equally. There were no effective legal means at all whereby he could challenge the declaration of paternity although he had new and conclusive evidence that he was not the biological father. In contrast, in situations where paternity was presumed, if new evidence excluding the possibility of biological paternity came to light, the presumed father and the mother could request the Prosecutor General to contest the paternity. 54. The Court accepts that there may be differences between, on the one hand, the applicant and, on the other, the putative fathers and the mothers in situations where paternity is legally presumed but has not been judicially determined. However, the fact that there are some differences between two or more individuals does not preclude them from being in sufficiently comparable positions and from having sufficiently comparable interests. The Court finds that with regard to their interest in contesting a status relating to paternity, the applicant and the other parties in question were in an analogous situation for the purposes of Article 14 of the Convention (see, mutatis mutandis, Rasmussen v. Denmark, No. 8777/79, Commission's report of 5 July 1983, Series A No. 87, p. 24, § 75, and Mizzi v. Malta, No. 26111/02, § 131, ECHR 2006-...). The legal system afforded them different treatment in that, unlike the other parties, the applicant could not request the Prosecutor General to challenge the declaration of paternity in the courts in the interests of society. It remains to be ascertained whether this difference had any objective and reasonable justification. 55. For the purposes of Article 14 of the Convention, a difference of treatment is discriminatory if it "has no objective and reasonable justification", that is, if it does not pursue a "legitimate aim" or if there is "no reasonable relationship of proportionality between the means employed and the aim sought to be realised" (see, among other authorities, Abdulaziz, Cabales and Balkandali v. the United Kingdom, judgment of 28 May 1985, Series A No. 94, p. 35, § 72). The Court reiterates that the Contracting States enjoy a certain margin of appreciation when assessing whether and to what extent differences in otherwise similar situations justify a different treatment in law (see Rasmussen v. Denmark, judgment of 28 November 1984, Series A No. 87, p. 36, § 40). 56. To that end, the Government submitted that in cases of presumed paternity there were a priori no proceedings for its determination. Paternity in such cases stemmed directly from the fact that a child was born in wedlock or that a joint declaration of paternity had been made by the parents. Such paternity was entered into the register of births automatically, without material verification. This entailed a risk of mistakes which might become apparent only after the expiry of the time within which individuals with an interest in doing so were entitled to disclaim paternity. It was therefore justified that, as a last resort, the Prosecutor General was entitled to initiate judicial proceedings for rectification of such mistakes even after the expiry of that time-limit. In contrast, the applicant's paternity had been comprehensively examined in a judicial procedure in which he had enjoyed the full range of procedural rights. Once paternity was declared in a judicial decision and that decision became final, the risk of mistakes was lower and, in any event, it was outweighed by the interest of society in preserving the legal relationship thus determined. Furthermore, the Government emphasised that the possibility of requesting the Prosecutor General to challenge a declaration of paternity was not a full remedy in that the person making the request bore the entire burden of proof but had no procedural rights and the decision to accept or reject the request fell within the exclusive discretionary power of the Prosecutor General. Finally, the Government pointed out that under the new Labour Code, which had taken effect on 1 April 2005, the public prosecution service no longer had the power to contest paternity. 57. The applicant disagreed and claimed that the different treatment which he had received had no acceptable justification. He emphasised that under the domestic legislative framework no consideration at all could, and indeed had, been given to the special features of his case. These included the substantial scientific progress that had been made between the time of the 1970 judgment and the 2004 DNA report and the fact that the parties concerned had no objection to his disclaiming paternity. 58. The Court accepts that, as a matter of principle, the "legitimate interest" in ensuring legal certainty and the security of family relationships and in protecting the interests of children may justify a difference in the treatment of persons with an interest in disclaiming paternity according to whether paternity has been merely presumed or whether it has been determined in a decision that has become final. However, the pursuit of this interest in the present case produced the result that, while the applicant did not have any procedure by which he could challenge the declaration of his paternity, other parties in an analogous situation did. Under the applicable legislative framework, no allowance at all could be made for the specific circumstances of the applicant's case, such as, for example, the age, personal situation and attitude of I. and of the other parties concerned. 59. In the light of the above, the Court finds that there was no reasonable relationship of proportionality between the aim sought to be realised and the absolute means employed in the pursuit of it. It follows that there has been a violation of Article 14, taken in conjunction with Article 8 of the Convention. IV. Alleged violation of Article 6, taken both alone and in conjunction with Articles 13 and 14 of the Convention 60. The applicant also complained that the lack of any procedure by which he could challenge the declaration of his paternity constituted a separate violation of his right of access to a court; that for reasons similar to those mentioned above he had been discriminated against in the enjoyment of that right; and that he had no effective remedies in respect of those complaints. He relied on Articles 6, 13 and 14 of the Convention. Article 6 § 1 of the Convention, in so far as relevant, reads as follows: "In the determination of his civil rights and obligations..., everyone is entitled to a fair... hearing... by [a]... tribunal..." A. Admissibility 61. The Court notes that these complaints are not manifestly ill-founded within the meaning of Article 35 § 3 of the Convention. It further notes that they are not inadmissible on any other grounds. They must therefore be declared admissible. B. Merits 62. The Court observes that at the heart of this part of the application is the impossibility for the applicant to challenge his legal paternity on the grounds of new biological evidence and his discriminatory treatment in that respect. The Court has examined these issues above under Articles 8 and 14 of the Convention and has found a violation of these Articles. In view of those findings it finds it unnecessary to examine the facts of the case separately under Article 6 and under Articles 13 and 14, in conjunction with Article 6 of the Convention. V. Alleged violation of Article 1 of Protocol No. 1, taken both alone and in conjunction with Article 13 of the Convention 63. Lastly, the applicant complained that his inability to challenge the declaration of paternity had ramifications in the sphere of succession law and so constituted a violation of his property rights under Article 1 of Protocol No. 1. He further submitted that he had no effective remedy available, contrary to Article 13 of the Convention. 64. The Government contested those arguments. They submitted that in so far as the applicant did not want I. to inherit from his estate, he had the possibility of disinheriting her. In their view her attitude towards the applicant fell directly within the purview of Article 469a § 1 (b) of the Civil Code, which allowed a descendant to be disinherited if he or she permanently showed no interest in the ascendant. Furthermore, and in any event, the restriction on the applicant's freedom of testamentary disposition was in the public interest, namely promoting cohesion and safeguarding economic stability within families. There was therefore no arguable Convention claim that called for an effective remedy. 65. The applicant submitted that in the circumstances of his case there was no public interest in preserving his legal relationship with I. in the sphere of succession law. The ground for disinheriting under Article 469a § 1 (b) of the Civil Code did not apply to his situation because I. did not have any real opportunity to show an interest in him since he himself currently had no interest in her. She would thus have a well-founded defence to any attempt to disinherit her and the situation would only be resolved after his death. 66. The Court reiterates that it is not its role to decide in the abstract whether the applicable domestic law is compatible with the Convention or whether the domestic law has been complied with by the national authorities (see Ringeisen v. Austria, judgment of 16 July 1971, Series A No. 13, p. 40, § 97). In cases arising from individual applications it must as far as possible examine the issues raised by the case before it (see The Holy Monasteries v. Greece, judgment of 9 December 1994, Series A No. 301-A, pp. 30 - 31, § 55). The relevant part of this application must therefore be examined with reference to its specific circumstances alone. 67. The Court observes that the applicant has not specified how exactly the abstract succession rules affect his property sphere. Nor has it been established that it is impossible to secure a suitable solution to the property aspect of the present situation by alternative means such as an inter vivos property arrangement or making out a case for disinheritance. 68. To the extent that this part of the application has been substantiated and raises any issue that is different from that which has been examined above under Article 8 of the Convention, the Court has found no appearance of a violation of the applicant's rights under Article 1 of Protocol No. 1 taken either alone or in conjunction with Article 13 of the Convention. It follows that that the complaints under these provisions are manifestly ill-founded and must be rejected in accordance with Article 35 §§ 3 and 4 of the Convention. VI. Application of Article 41 of the Convention 69. Article 41 of the Convention provides: "If the Court finds that there has been a violation of the Convention or the Protocols thereto, and if the internal law of the High Contracting Party concerned allows only partial reparation to be made, the Court shall, if necessary, afford just satisfaction to the injured party." A. Damage 70. The applicant claimed 10,000 euros (EUR) in respect of non-pecuniary damage. 71. The Government contested that claim. 72. The Court accepts that the applicant has suffered damage of a non-pecuniary nature as a result of the State's failure to comply with its positive obligation relating to the applicant's right to respect for his private life. It finds that this non-pecuniary damage is not sufficiently compensated for by the finding of a violation of the Convention. It also notes that, pursuant to Articles 228 § 1 (d) and 230 § 2 of the Code of Civil Procedure, civil proceedings can be reopened where the Court has found a violation of the requesting party's Convention rights and where serious consequences of the violation are not adequately redressed by the award of just satisfaction. Having regard to the above considerations and making an assessment on an equitable basis, it awards the applicant EUR 5,000 in respect of non-pecuniary damage. B. Costs and expenses 73. The applicant also claimed 12,167 <*> Slovakian korunas (SKK) for the costs and expenses incurred at the domestic level and SKK 60,897 <**> for those incurred before the Court. The latter amount included SKK 19,950 <***> for the translation into English of the applicant's observations on the admissibility and merits of the case in reply to those of the Government. -------------------------------- <*> SKK 12,167 is equivalent to approximately EUR 320. <**> SKK 60,897 is equivalent to approximately EUR 1,600. <***> SKK 19,950 is equivalent to approximately EUR 525. 74. The Government contested the claim. 75. According to the Court's case-law, an applicant is entitled to reimbursement of his costs and expenses only in so far as it has been shown that these have been actually and necessarily incurred and were reasonable as to quantum. In the present case, regard being had to the information in its possession and the above criteria, the Court considers it reasonable to award the sum of EUR 1,800 covering costs under all heads. C. Default interest 76. The Court considers it appropriate that the default interest should be based on the marginal lending rate of the European Central Bank, to which should be added three percentage points. FOR THESE REASONS, THE COURT UNANIMOUSLY 1. Declares inadmissible the complaint under Article 1 of Protocol No. 1, taken both alone and in conjunction with Article 13 of the Convention; 2. Declares admissible the remainder of the application; 3. Holds that there has been a violation of Article 8 of the Convention; 4. Holds that there has been a violation of Article 14, taken in conjunction with Article 8 of the Convention; 5. Holds that there is no need to examine separately the complaint under Article 6, the complaints under Articles 13 and 14, taken in conjunction with Article 6, and the complaint under Article 13, taken in conjunction with Article 8 of the Convention; 6. Holds (a) that the respondent State is to pay the applicant, within three months from the date on which the judgment becomes final in accordance with Article 44 § 2 of the Convention, EUR 5,000 (five thousand euros) in respect of non-pecuniary damage and EUR 1,800 (one thousand eight hundred euros) in respect of costs and expenses, to be converted into Slovakian korunas at the rate applicable at the date of settlement, plus any tax that may be chargeable; (b) that from the expiry of the above-mentioned three months until settlement simple interest shall be payable on the above amounts at a rate equal to the marginal lending rate of the European Central Bank during the default period plus three percentage points; 7. Dismisses the remainder of the applicant's claim for just satisfaction. Done in English, and notified in writing on 10 October 2006, pursuant to Rule 77 §§ 2 and 3 of the Rules of Court. Nicolas BRATZA President T.L.EARLY Registrar ------------------------------------------------------------------ -------------------- Автор сайта - Сергей Комаров, scomm@mail.ru